— А до этого Освальд побудет у нас? — спрашивает Тим.
Его мать отрицательно качает головой:
— Я чувствую, что это именно из-за его шерсти.
— Как ты это чувствуешь? — интересуется отец.
— Просто чувствую и все. Апчхи! Апчхи!
Какая чушь! Что это вдруг могло случиться с моей шерстью? Совершенно здоровые волосы! Я-то ведь не чихаю, хотя таскаю свою шерсть с собой целый день. Все это глупые отговорки. Просто мать Тима хочет избавиться от меня, потому что я дразню ее любимого Ронни, канарейку, которая живет в гостиной, в клетке рядом с телевизором.
— Освальд вряд ли будет в восторге от того, что ему придется нас оставить, — говорит отец Тима совершенно справедливо.
— Как знать, — возражает ему жена. — Может, он, наоборот, будет рад перебраться в другую семью.
Чушь! На душе у меня муторно как никогда. И я должен это как-то показать родителям Тима. Но как? Я с минуту обдумываю план действий, потом отправляюсь на кухню. Там я прыгаю на стул, а с него на стол. Встав на задние лапы, я дотягиваюсь до корзинки с луком, которая подвешена к потолку. Я собираюсь с духом, раскрываю пасть и вгрызаюсь в самую большую луковицу.
Ффффу!.. Кошмар! Но я мужественно жую эту гадость, пока в глазах у меня не начинается наводнение. Тогда я спрыгиваю на пол, несусь в столовую, сажусь перед хозяйкой Тима и начинаю скулить так жалобно, как, наверное, не смог бы даже на собственных похоронах.
— Смотрите! Это же у него слезы! — говорит отец Тима растроганно. — А я думал, что собаки не могут плакать.
— А они и не могут! — ядовито замечает его жена. — Зато они прекрасно могут притворяться. Вы знаете, что это такое?
Она наклоняется и вынимает у меня из бороды луковую шелуху. Скулеж застревает у меня в горле.
— Вот жулик! — бормочет отец Тима. — Ну как тебе понравился лук, Освальд?
Так же, как мое увольнение — так, что блевать охота!
ГЛАВА 7, в которой много болтают
Хвост мой висит, как тряпка, когда я через два дня стою перед дверью Изабель. Я все еще под действием шока, полученного от известия о моем увольнении. До того тошно, что, кажется, так и выл бы, не переставая. Может, хоть Изабель немного утешит меня. Она самый неутомимый специалист по части массажа за ушами из всех, кого я знаю. К тому же у нее всегда хорошее настроение. Если бы я был Тимом, я бы уже давно втрескался в нее по самые уши-локаторы. Но поскольку Тим — та еще тюха-матюха, то, Изабель для него, пожалуй, чересчур шустрая девчонка.
Тим жмет на кнопку звонка. Не успевает Изабель открыть дверь и поприветствовать нас, как сразу же замечает: со мной что-то неладно. Она сверлит меня любопытным взглядом и морщит свой курносый нос. Потом наклоняется, берет меня на руки и спрашивает Тима:
— Что это с Освальдом? Он не заболел?
— Он нет, а вот мать — заболела. И поэтому нам придется отдать Освальда.
— Что?!? Какой же мы тогда Клуб сыщиков — без Освальда?
— А мы и так уже никакой не клуб, — отвечает Тим.
Изабель не реагирует на последнюю реплику.
— Давайте, сначала входите, — приглашает она. — Свен, Маруша и Дэнис уже здесь.
— Дэнис?.. — Теперь уже мой хозяин выглядит так, как будто он болен. — Чего этому придурку здесь надо? — спрашивает он, бледный, как смерть.
Изабель не отвечает. Она идет вперед, в свою комнату. Там она сразу же объявляет дурную весть:
— Представьте себе: Тим решил избавиться от Освальда!
Свен засыпает моего хозяина вопросами, в то время как на лице Дэниса появляется злая усмешка. Оно и понятно: с тех пор как я оросил его джинсы, он меня не переваривает.
А Маруша? Она, правда, бросает мне грустный взгляд, но не произносит ни слова. Странно! Еще в последний раз в Восточном парке мне бросилось в глаза, что Маруша изменилась. Раньше она была почти таким же электровеником, как и Изабель, но с тех пор как она познакомилась с Дэнисом, это уже не Маруша, а какая-то Спящая красавица.
Мой хозяин рассказывает историю про аллергию.
— Моя мать все время чихает из-за шерсти Освальда. Поэтому его придется отдать.
— Что за идиотизм! — возмущается Свен. — Можно же что-нибудь сделать против этой аллергии.
В самом деле? Что именно? Я готов сделать что угодно, чтобы остаться с Тимом.
— Надо сводить Освальда к парикмахеру, пусть его обстригут наголо, — советует Свен. — Если у него не будет шерсти, у твоей матери не будет никакой аллергии. Что ты на это скажешь, Освальд?
Что? Бегать голым? Нет уж, спасибо! Чем стричься наголо, я лучше добровольно сдамся в приют для бездомных животных.
— Ладно, не дергайтесь, — пытается Тим успокоить своих друзей. — Пока еще ничего не случилось. Завтра в газете появится объявление. Посмотрим, найдется ли вообще кто-нибудь, кто заинтересуется Освальдом. А может, кто-нибудь из вас захочет взять его к себе?
Длинный Свен сокрушенно разводит руками:
— В нашем доме животные запрещены.
— А ты, Маруша? — спрашивает мой хозяин.
Маруша в это время смотрит в окно с загадочной улыбкой и даже не замечает, что к ней обращаются.
— Ты слышишь? Эй, Маруша? — дергает ее за руку Тим.
Та качает головой:
— Если бы у меня не было кошки, я бы его взяла. А так — Кора взбесится, если в доме появится собака. Да она ему глаза выцарапает!
— Если, конечно, я до этого не перекушу ей глотку…
Изабель тяжело вздыхает:
— Мои родители вообще против кошек и собак. Единственный зверь, которого они могли бы мне позволить завести, это кролик.
— Нет проблем! Я приклею себе к башке два огромных уха и буду грызть только морковку.
— Тут вдруг подает голос Дэнис:
— А почему бы тебе не продать его в Корею? Он мог бы там работать в ресторане.
— В качестве вылизывателя тарелок, что ли?
— Нет, в качестве главного блюда, — отвечает Дэнис с наглой усмешкой. — Жареные собаки у них там — любимое блюдо.
— Придурок! — шипит Тим.
Дэнис со смехом откидывает свою длинную гриву назад.
Если бы не мое подавленное настроение, я бы точно бросился на этого недоумка и проделал ему пару дырок в штанах для вентиляции.
Друзья еще какое-то время обсуждают сложившуюся ситуацию и принимают решение поддерживать контакт со мной, кому и куда бы меня не отдали. Это, конечно, слабое утешение, но лучше такое, чем никакого.
Потом они переходят к другой теме: Клуб сыщиков. Свен, который мечется по комнате, как лев по Африке, спрашивает, существует ли он вообще, этот клуб.
