– А я вооообще за права бактерий и категорическую отмену антибиотиков и мыла!
На мгновение в студии воцарилась «тишина неожиданности». Хихикнула Оля Кустотина. Засмеялись в зрительном зале безо всякого сигнала. Не дожидаясь каких-либо указаний от ведущего или «студийного голоса сверху», пользуясь их внезапной ошарашенностью, Татьяна Георгиевна так же гулко и сильно и так же спокойно обратилась к мужичку – основателю центра «Остановим убийство»:
– Извините, у вас дети есть?
– Есть! – выкрикнул он.
– А жена?
– Какое это имеет значение?
– Ответьте на вопрос.
– Нет!
– А вы помогаете своей не жене, возможно, даже не одной, растить ваших детей?
– Я не понимаю, какое это имеет значение?! Мы тут говорим о глобальных проблемах, о стране, о том, что вы, врачи, ежедневно совершаете узаконенное убийство, в то время как…
– Так вы помогаете своей/своим не жёнам растить ваших детей?
Вместо того, чтобы достойно ответить на простой, в общем-то, вопрос – а хотя бы и уверенно соврать, – мужичок всё дальше и со всё большим визгом углублялся в глобальные аспекты проблемы, оперируя несуществующими текстами какой-то альтернативной ВОЗ. Профессор уже утирала слёзы, выступившие от хохота, зрители перестали реагировать на сигналы и смеялись от всей души, пролайферы стремительно теряли лицо, которого у них, признаться честно, с самого начала-то не было.
– В штате Нью-Джерси был проведен опрос пролайферов, в рамках крупномасштабного социологического исследования. Они заполняли длинную анкету, где среди самых ненужных деталей, вроде того, какую марку зубной пасты вы предпочитаете и где похоронен ваш прадедушка, был запрятан самый главный вопрос-тест, очевидно выявляющий готовность человека к убийству. Девяносто девять и девять процентов активных пролайферов признаны потенциальными убийцами, у них зашкаливает уровень агрессии, – перекрывало тягучее мальцевское контральто шум аудитории и визг трёх «пролайферов». – Кстати, почему среди вас нет женщин? И всё-таки, вы помогаете ваших не жёнам растить ваших детей?
Шашкин делал в камеру недовольное лицо и периодически говорил: «Татьяна…», но «студийному голосу сверху» сделал какой-то знак, мол, не тормози! Пущай гутарит! Профессору акушеру-гинекологу, юристу и депутату осталось лишь уложить цветочки на укатанных Мальцевой «пролайферов».
– Спа-а-а-аси!.. – затарился кислородом ведущий. – …и-и-ибогостямнашейстудиисвамибылерофейшашкинипрограммачленомпостолуабортвнадлежащуюволну!…Фуф!
К Татьяне Георгиевне подбежал звукорежиссёр.
– Я, наверное, ужасно себя вела? – спросила, немного смутившись, Мальцева, слегка отойдя от азарта. Подобные мужичонки её раздражали как класс, как биологическая разновидность.
– Это была лучшая наша передача за последние полгода! – благоговейно прошептал звукорежиссёр.
У лифта Татьяну Георгиевну догнал второй, более молчаливый пролайфер, тот, который был представлен как «борец за права эмбрионов».
– Вы делали аборты?
– Что? – удивилась Татьяна Георгиевна, уже успевшая задуматься о чём-то своём.
– Вы должны покаяться! Покаяться – и вас простят!
– Вы кто?
Подошёл лифт. Борец за права эмбрионов оттёр всех прочих желающих и, буквально впихнув Мальцеву в лифт, быстро нажал кнопку.
– Покайтесссссь! – чуть не в лицо Мальцевой зашипел борец, схватив её за лацканы куртки.
– Публично? – от неожиданности вырвалось у Татьяны Георгиевны. – Руки убери, – сказала она так холодно, что у пролайфера как-то поубавилось пылу, и он тут же отпустил её.
– Вы должны покаяться. Это синдром выгорания, – скучно и даже чуть расстроенно сказал он, продолжая тащиться за ней по холлу телерадиокомпании. – Покайтесь. Покайтесь…
Она вышла на улицу и пошла к машине.
– Покайтесь! – тащился за ней пролайфер.
– Послушайте! – Мальцева внезапно остановилась и резко обернулась к чуть не врезавшемуся в неё «борцуну». – Вот вы, взрослый человек. Уверена, не совсем кретин, раз наловчились с какого-то фонда бабки сосать. Возможно, вы даже верите в то, что несёте. Но поверьте, частенько вовремя выполненный аборт – это благо. Для здоровья и жизни женщины. И не только для неё.
– Усыновите дауна! Покайтесь и усыновите дауна! – снова-здорово завыл пролайфер, и Татьяна Георгиевна подумала, что, пожалуй, погорячилась, назвав его не совсем кретином.
– Здрасьте, приехали! Почему это я должна усыновлять дауна?
– Вы хорошо одеты, вон какая у вас машина. Вы врач и наверняка отлично зарабатываете, вы должны усыновить дауна! Я бы усыновил, если бы у меня было столько всего, сколько у вас!
– Так заработайте – и усыновите!
Мальцева поняла, что попытки бесполезны и, нажав на брелок, подошла к машине.
– А вы куда едете? – будничным голосом уточнил «борец за права эмбрионов». – Подбросите на Тверскую?
– Пошёл вон! – тихо сказала Мальцева.
– Вот видите, какая вы злая. Вам надо покаяться.
– Я сейчас позову охранника.
– Не надо охранника. Придётся ждать вызванное редактором такси, – вздохнул пролайфер и потопал обратно, ко входу в здание телерадиокомпании.
– Это. Какой-то. Маразм, – сама себе сказала Татьяна Георгиевна, слегка подражая Карцеву в роли Швондера.
К соседней милой барби-букашке насыщенного ультрамаринового колеру подбежала «просто актриса». К слову, молчавшая всю передачу и только менявшая коленку и ракурс профиля милого личика в ту или иную камеру.
– Ой, Татьяна Георгиевна, вы были великолепны! Как вы их уделали! Мне вот тоже один говорил: «Роди, и я для тебя…» – Актриса слегка нахмурилась. – Ты сначала «для меня». А потом я уже тебе рожу. Чего это я тебе рожать буду, если у тебя жена и дети. – Хорошенькая актриса помрачнела. Но совсем чуть-чуть. – Да что я тут!.. Рада была с вами познакомиться. У вас визитка есть?
Татьяна Георгиевна вынула карточку из сумки и протянула актрисе со словами:
– Лучше предохраняйтесь. Аборты – зло.
– Да вы же сами только что говорили, что каждая женщина имеет право распоряжаться своим телом, что существуют показания и что…
– И что глупость – куда большее зло, чем аборты. Что не делает аборты меньшим злом, – вздохнула Мальцева и посмотрела на актрису с ничуть не меньшим сожалением, чем минутой прежде на пролайфера.
«Людей любить невозможно!» – подумала она и, пожелав актрисе всего самого наилучшего, стартанула со стоянки. Дав себе слово: «Больше никогда!»
Через месяц ей позвонила редактор передачи и сказала:
– Татьяна Георгиевна, вы нашу ЦА порвали! Это была одна из самых рейтинговых передач! ЦА от вас просто в восторге! Мы хотим позвать вас на передачу о нетрадиционных способах лечения. Ну, там, экстрасенсы всякие, керосин с мёдом. Вы же придёте, придёте?! – Мальцева разговаривала с ведущей по телефону, но у неё создалась полная иллюзия того, что редактор умоляюще глядит ей в глаза.
