И тут Юленька закровила. «Папаш», разумеется, тут же выставили за дверь семейного родзала, потому что нормальные роды – это прекрасно, а вот патология последового периода – не очень.
– Я так и знал! Ещё когда днём заходил на это чудо посмотреть – знал! – торжествующе говорил за ужином на буфете обсервационного отделения Аркадий Петрович Святогорский. – Внутривенный наркоз потому что – наше всё! Хорошо, что парней выставили. Хорошие же парни! Даже отличные! В конце концов, девочки, главное что? Главное, чтобы все были здоровы! Эх, жаль, я ни с кем не забился, что детёныш-то и вовсе от третьего! Ай, молодца Юлия! И вот, казалось бы!.. Вы бы как относились к совершенно постороннему ребёнку, Александр Вячеславович?
– Ой, для мужиков не бывает чужих детей! – перебил анестезиолога Родин. – Мужики – они какую бабу любят, так уже и всё, что к бабе прилагается: детей, собак, хомяков. Это бабы – собственницы. Такая их сучья натура! Боженька им муки в родах положил вовсе не за то кислое яблоко. А чтобы за их низкий собственнический инстинкт расплачивались. Бабе же в результате ею рождённый ребёнок – всегда её! А мужик там – дело десятое. Есть он, нет его, или и вовсе двое их. Один плох, другого найдёт. Другой не угодил – на третьего сменит. Ну и так далее…
– Так что теперь мы, дамы и господа, знаем и отчество, и фамилию папаши. Эх, люблю внутривенные наркозы.
– Аркадий Петрович, ну ты-то языком не трепи! Мало ли что она под наркозом наговорила! – строго посмотрела на друга Татьяна Георгиевна.
– Обижаешь, подруга! Этика. Деонтология. Врачебная тайна. Не, ну забавно же! Так как бы вы, господин Денисов, относились к совершенно постороннему ребёнку?
– К совершенно постороннему ребёнку я бы относился совершенно посторонне. Но как справедливо заметил Сергей Станиславович, если это ребёнок любимой женщины, то…
– Сергей Станиславович несправедливо заметил. Он сказал: «что». А дети, собаки и хомяки – это всё-таки «кто».
– Ага. А вот нашей Татьяне Георгиевне, если что, надо, чтобы не только «к кому», но и «к чему» относились с любовью. К рамкам, там, к портретам… И ещё она у нас порядочная дура! – съязвила Марго.
– Порядочная – в смысле изрядная? – уточнил Святогорский.
– Да. Изрядная дура и, к тому же, порядочная! – расшифровала Маргарита Андреевна, поддев вилкой со сковороды ломтик докторской колбасы. И затем осуждающе потыкав «инсталляцией» в направлении Мальцевой: – Нет чтобы брать пример с подрастающего поколения вроде этой свежеиспечённой мамочки Юлии. Плевать Юлии на порядочность с высокой колокольни. Не парится она.
– Это сериалы их испортили, – сказал Родин. – Всю эту ЦА.
– Это не их сериалы испортили. Это нас испортила классическая литература, – грустно сказал Святогорский.
– Поняла?! – многозначительно стрельнула в Мальцеву Марго. – А хотите, я вам про своё свидание «из Интернета» расскажу? – внезапно сменила она тему.
Святогорский с Родиным немедленно захотели «про свидание», «пока не началось». Только чтобы с сексуальными подробностями. Марго сперва минут пять хохотала, когда услыхала про «сексуальные подробности». Никак в себя не могла прийти. Ну а потом, когда уже рассказала, – так все вместе хохотали так долго и так громко, что одна из ночных шатуний-родильниц даже на буфет зашла и зашипела змеёй:
– Доктора, не орите! Ужас, а не больница! Лучше бы я дома рожала!
– Матвеева, дома ты бы мёртвого ребёнка родила, – беззлобно ответила Маргарита Андреевна, утирая выступившие от смеха слёзы. – У тебя, напоминаю, выпадение петель пуповины было. Когда такое дома – это кабзда, Герасимова. Ни одна аромалампа не поможет.
– Я на вас жалобу напишу! – завизжала шатунья.
– Герасимова, у нас тут сейчас телевизионный редактор лежит. Вы лучше к ней в передачу какую-нибудь напроситесь. Про оборотней в белых халатах. На всю страну можно пожаловаться, – ласково сказал анестезиолог. – Чего не спится-то?
– Да соседка, сука, храпит, как свинья недорезанная.
– Пошли, Герасимова, я тебя в изоляторе устрою, как королевишну. Санитаркам его потом драить, между прочим, и обрабатывать. Но чего не сделаешь ради…
– ЦА! – подсказал Родин, и всех снова пробило на хи-хи!
– Ой, спасибо Маргариточка Андреевна! – залебезила минутой прежде злая Герасимова. – И детским скажите тогда, чтобы утром мне деточку принесли в изолятор! Я её на ночь сдала – никак не высплюсь. Спасибо, доктора!
Кадр тридцать второй
Супермен
Поцелуева пришла на работу очень рано. Были какие-то дела в этом районе, вот она и… Какие дела могут быть в пять утра?! Оксане Анатольевне очень нравился новый заведующий отделением. Кажется, в отличие от её предыдущих мужей он был вовсе не мудак. Хотя… Человек трижды состоял в официальных браках, и ещё неизвестно, в скольких не состоял! То есть, скольких, не состоя с ними в браке…
Настроение у Оксаны Анатольевны было самое что ни на есть романтическое, потому мысли никак не попадали в штанины формулировок. Ну почему это обязательно трижды состоявший в официальном браке человек – так уж и сразу мудак! У неё этих самых браков ровно на один больше. Так что она теперь, мудак? Нет, мудак – это существительное исключительно и только мужского рода. А она – женщина. И мудаком по определению быть не может. А Родин – он такой замечательный, обаятельный, очаровательный, ах!.. Росточком, конечно же, мог и побольше быть. Она его на целую голову выше. Это же какое-то прости господи! И это она его ещё в моющихся ортопедических белых тапках на целую голову выше, а если учесть, что ходит она, Оксана Анатольевна, там, в обыкновенной нероддомовской жизни, на высоченных каблуках… Да какая, к чертям, разница?! Зато он не худенький. Не хиленький… Во всех смыслах, похоже, не хиленький. Зря она, что ли, целовалась с ним на восьмое марта взасос? Пальпаторно он во всех местах весьма не хиленький. В сочетании с его замечательным характером… Ну, на первый взгляд – замечательным. Первый взгляд, как правило, не подводит. Первое впечатление – самое правильное. И организовывать людей и пространство Родин умеет. Тыдыбыр на него вообще молится, а Зад теперь вместо того, чтобы мебель переставлять, Родину в кабинет чаи носит каждые полчаса. А девки они молодые, на десяточку с гаком её, Оксаны Анатольевны, моложе. Да без детей. То есть – с массой свободного времени. Кто же устоит, когда тебе молодые девки сами на шею вешаются? Вон, говорят, доцент урологический почти женился на той интернице, что его выпасала. А всё почему? А потому, что первая жена его всегда высмеивала. Особенно не слишком большой ум и огромную скаредность. А интерница – та наоборот. «Ах, какой вы умный, Игорь Васильевич! Ах, какой вы добрый, и щедрый, и внимательный!» Всю больницу задолбала рассказами о том, как он за ней на конференции ухаживал. «Рачковский – щедрый и ухаживал?» – помнится, чуть не подавилась марлей урологическая перевязочная медсестра. «Ну да! Он мне место в автобусе занял. И за музей заплатил!» – гордо ответила той интерница. Тут даже языкатая перевязочная не нашлась, что сказать. «Ну да, ну да…» – пробубнила в маску. Ехидно пробубнила. Но не то интерница совсем тупая, не то замуж хочет так, что во всех местах навязчивый зуд, не то… Влюбилась? В Рачковского?! Ну, бывает, бывает. Ещё и не такое бывает. А потом та интерница и вовсе в кабинет к Ивану Петровичу Пустовойтову пошла и, роняя слёзы в стакан, рассказывала, как она того Игоря Васильевича Рачковского любит. Вот оно всё Ваньке надо? Учитывая, что Рачковский заведующего ненавидит лютой ненавистью, хотя прежде не один стакан преломили. Было бы, конечно, неплохо выйти замуж за Ивана Петровича. Да не интернице, а ей – Оксане Анатольевне! Но Пустовойтов давно и крепко женат на своей однокурснице. И даже второго ребёнка недавно родили. У Мальцевой. Девочку, хорошенькую, крепкую, красивую. И бумажный плод. Раньше бы и не заметили тот бумажный плод. Он же вместе с последом выходит – и привет. Раньше их, кстати, меньше было, мумификаций… Да не меньше было! Диагностика лучше стала. Прежде никто не замечал, вот и было их «меньше». Иван Петрович к коллегам всегда толерантен и, наверное, не совсем мудак, а вот Рачковский… Странно, что жена ещё так долго всё это терпела. Засоскина! Тьфу ты! Поцелуева!.. Вот ведь прилепилось, если сама с собой беседуя, сама себя кличкой называешь, а? Заразы! Ну, сама виновата, сама. И вообще, тебя не Пустовойтов с Рачковским интересуют, а Родин! Ты ещё доцента Матвеева всерьёз рассмотри! Не всерьёз-то ты с ним не раз и не два… Да и ладно. Что-то в последнее время Юрий Владимирович слишком уж язвительный и желчный стал. А когда он таким не был? Оксана Анатольевна! Сосредоточься!.. То, что Рачковский «почти женился» на несчастной интернице – тебя не парит. Рачковский тебя и в холостом статусе не интересовал. Тебя интересует Родин, потому что…
