Том убрал руку и перекатился на бок лицом к Юнипер.
— Увы, Мэгги не смогла мне помочь. Она считает, что я должен сделать девушке предложение и посмотреть, что из этого выйдет.
— Что ж, если Мэгги так считает…
— И? — отозвался Том.
— И?
Он приподнялся на локте и произнес с аристократическим акцентом:
— Юнипер Блайт, окажите мне честь, станьте моей женой.
— Любезный сэр! — Юнипер превосходно изобразила королеву. — Это зависит от того, будет ли мне позволено иметь трех пухлых малышей.
Взяв у нее сигарету, Том небрежно затянулся.
— А почему не четырех?
Его тон был по-прежнему легким, но акцент исчез. От этого Юнипер стало не по себе, она немного оробела и растерялась.
— Ну же, Юнипер, — настаивал он. — Давай поженимся. Ты и я.
Сомнений в серьезности его намерений не оставалось.
— Я не должна выходить замуж.
Он нахмурился.
— В смысле?
Между ними повисла тишина, которую нарушил лишь свисток чайника в квартире внизу.
— Это сложно, — промолвила Юнипер.
— Разве? Ты любишь меня?
— Ты же знаешь, что люблю.
— Тогда это несложно. Выходи за меня. Скажи «да», Джун. Что бы это ни было, что бы тебя ни тревожило, мы справимся.
Юнипер понимала, что его не устроит никакой ответ, кроме «да», но согласиться не могла.
— Можно, я подумаю? — наконец нашлась она. — Дай мне немного времени.
Он резко сел, опустив ноги на пол, спиной к ней. Свесил голову и наклонился вперед. Он был расстроен. Ей хотелось коснуться его, провести пальцами по позвоночнику, убежать в прошлое, до того, как он сделал ей предложение. Пока она пыталась изобрести машину времени, он достал из кармана конверт. Тот был сложен вдвое, но она увидела внутри письмо.
— Вот тебе время. — Том подал ей конверт. — Меня вызывают на службу. Через неделю я должен явиться.
Девушка ахнула, едва не задохнулась и поспешно села рядом с ним.
— Но на сколько?.. Когда ты вернешься?
— Даже не представляю. Наверное, когда война закончится.
Когда война закончится. Он собирался уехать из Лондона, и внезапно для Юнипер стало ясно: без Тома это место, этот город потеряет всякий смысл. С тем же успехом она может жить в замке. При этой мысли ее сердце забилось быстрее, не от волнения, как у обычного человека, а с безрассудной силой, за которой ее учили следить с детства. Она закрыла глаза в надежде, что ей станет легче.
Отец убеждал ее, что она создание замка, что она принадлежит замку, и самое безопасное — не покидать его стен, но он ошибался. Теперь она это знала. Верно было противоположное: вдали от замка, вдали от мира Раймонда Блайта, от ужасных вещей, которые он говорил ей, от его сочащейся по капле вины и тоски она освободилась. В Лондоне к ней больше не являлись гости, не было и провалов в памяти. И хотя самый главный страх — что она способна причинять другим вред — прокрался за ней по пятам, здесь он был другим.
Ощутив прикосновение к ногам, Юнипер открыла глаза. Том опустился перед ней на колени, в его взгляде плескалась тревога.
— Ну что ты, милая, — произнес он. — Все хорошо. Все будет хорошо.
К счастью, ей не нужно было рассказывать Тому об этом. Она не хотела, чтобы его любовь изменилась, чтобы он стал заботливым и тревожным, как сестры. Она не хотела, чтобы за ней наблюдали, взвешивали на весах ее капризы и молчаливость. Она хотела, чтобы ее любили крепко, а не осторожно.
— Юнипер, — продолжал тем временем Том, — прости. Пожалуйста, улыбнись. Мне больно на тебя смотреть.
О чем только она думала, отталкивая его, отказывая ему? Зачем ей так поступать? Чтобы исполнить волю отца?
Молодой человек встал и попятился, но Юнипер схватила его за запястье.
— Том…
— Я принесу тебе воды.
— Нет. — Она поспешно замотала головой. — Мне не нужна вода. Мне нужен ты.
От улыбки на его колючей левой щеке появилась ямочка.
— И я у тебя есть.
— Нет, — перебила она, — в смысле, да.
Он наклонил голову.
— В смысле, я хочу, чтобы мы поженились.
— Правда?
— И мы вместе сообщим моим сестрам.
— Ну конечно, — пообещал он. — Все, что пожелаешь.
И тогда она засмеялась; ее горло болело, но она все равно смеялась, и ей даже стало легче. «Мы с Томасом Кэвиллом собираемся пожениться».
Юнипер лежала без сна, прильнув щекой к груди Тома, слушая размеренный стук его сердца, размеренное дыхание, стараясь подстроиться под его ритм. Но уснуть не могла. Она мысленно пыталась составить письмо. Ведь ей придется написать сестрам, известить, что они с Томом приезжают, и необходимо придумать объяснение, которое их устроит. Они не должны ничего заподозрить.
Ее ум занимало кое-что еще. Юнипер никогда не интересовалась одеждой, однако предполагала, что женщине, которая выходит замуж, необходимо платье. Подобные вопросы ее не волновали, но, возможно, это важно для Тома, и, несомненно, важно для его матери, а ради Тома Юнипер была готова на все.
Она вспомнила платье, которое некогда принадлежало ее собственной матери: бледный шелк, пышная юбка. Юнипер видела мать в этом платье, давным-давно. Если оно по-прежнему в замке, Саффи отыщет его, и кто, как не она, сумеет возродить его к жизни?
4
Лондон, 19 октября 1941 года
Мередит не видела мистера Кэвилла — Тома, как он потребовал себя называть — уже много недель, так что изрядно удивилась, когда открыла переднюю дверь и он стоял на пороге.
— Мистер Кэвилл! — Она старалась скрыть волнение. — Как поживаете?
— Лучше не бывает, Мередит. И пожалуйста, зови меня Том. — Он улыбнулся. — Я больше не твой учитель.
Мередит покраснела, наверняка покраснела.
— Можно, я зайду на минутку?
Она обернулась через плечо на кухню, где Рита хмуро смотрела на стол. Сестра недавно поссорилась с молодым помощником мясника и стала на редкость угрюмой. Насколько Мередит могла судить, Рита собиралась справиться со своим разочарованием, сделав жизнь младшей сестры окончательно невыносимой.
Должно быть, Том почувствовал ее сомнения, поскольку добавил:
— Или, может, прогуляемся?
Благодарно кивнув, Мередит тихонько закрыла за собой дверь.
Они вместе шли по улице; она держалась чуть на расстоянии, скрестив руки на груди, опустив голову и пытаясь делать вид, что слушает его добродушную болтовню о школе и сочинительстве, прошлом и будущем, в то время как на самом деле ее разум забегал вперед, стараясь угадать цель его визита. И она изо всех сил старалась не вспоминать о давнишней школьной влюбленности.
