— Больно тебе? Сейчас тебе уже не будет больно, ни
когда не будет больно!
— Петька вскочил и бросился на крик. Даша за ним.
Коротышка заломил Денису руку и уже занес над ним нож, но тут Петька
молниеносным движением выхватил из кармана веревку и метнул ее в сторону
Коротышки. Мгновение — и тот уже хрипит в петле. Освободившийся Денис тут же
отобрал у Коротышки нож.
— Спасибо, друг! — прочувствованно произнес он.
— Не за что! — буркнул Петька.
— Пусти, гад! — хрипел Коротышка.
— Но Петька с Денисом крепко его держали.
— Да вы что, я же пошутил, пустите! Эй, я сейчас
задохнусь! Ослабь петлю, вас же за убийство судить будут!
— Петь, он прав! — крикнула Даша. — Пошли,
отведем его в милицию! Пусть сами разбираются!
— Ладно уж, — сказал Петька и чуть ослабил петлю.
И тут произошло нечто странное. Одним движением выскользнув
из петли, Коротышка стряхнул с себя Петьку и Дениса, как будто это были не
крепкие ребята, а маленькие детишки, и на бешеной скорости рванул по дорожке.
Ребята удивились так, что даже не сразу бросились за ним.
— Держите его, уйдет! — завопила Даша и первая
ринулась вдогонку. Мальчишки словно очнулись и кинулись за ней. Вдруг откуда ни
возьмись выскочил Стас и тоже погнался за Коротышкой. Он оказался ближе всех к
нему и поймал его за рукав. От неожиданности Коротышка споткнулся и упал носом
в землю. Стас немедленно его оседлал.
— Ага! Попался!
— И вдруг раздался милицейский свисток.
— А ну, граждане, что тут происходит?
— Никто из ребят еще не успел и рта раскрыть, как
Коротышка завопил:
— Товарищ милиционер, уймите этих бандитов! Уже среди
бела дня на инвалида нападают! Безобразие! Куда вы смотрите? У вас тут банды
оглоедов в открытую действуют!
— Милиционер схватил Стаса и мгновенно надел на него
наручники.
— Да вы что? — закричала Даша. — Это он сам
бандит! Он чуть не убил его, — ткнула она пальцем в Дениса. — Не
верьте ему!
— В ответ милиционер свистнул, и через минуту к ним
устремились еще двое.
— Что тут, Филиппов? — крикнул один.
— Держите этих!
Петька и Денис стояли как вкопанные. Они так растерялись,
что дали надеть на себя наручники, зато Даша, когда милиционер шагнул к ней,
рванула с места и понеслась сломя голову, сбивая все на своем пути. За ней
погнался один из ментов, но она бежала так, что никаких шансов ему не оставила,
и в результате он махнул на нее рукой. Ничего, никуда не денется, эти парни в
два счета расколются, и к вечеру девчонка будет в милиции.
— Обрадованный Коротышка поднялся, стряхнул с себя пыль
и, ласково улыбаясь, сказал:
— Товарищи, я могу идти? Я очень спешу!
— Нет, вы уж извините, но без вас мы им ничего
предъявить не сможем! И в любом случае мы должны составить протокол! Мы их,
голубчиков, давно ищем! Сколько людей тут ограбили!
— Да вы что! — закричал Петька. — Это он
бандит! Он убийца!
— А ну, заткнись! — приказал милиционер. —
Сейчас пройдем в отделение и будем разбираться.
— Когда их привели в отделение, Стас сказал:
— А вы разрешите нам позвонить?
— Позвонить? Больше ты ничего не хочешь?
— Хорошо, тогда сами позвоните!
— — Это куда же? Папе с мамой? Позвоним, можешь не
сомневаться! Пусть знают, каких деток воспитали!
— Нет, позвоните в МУР, спросите капитана
Крашенинникова или майора Лаптева! Они меня знают!
— В МУР? Ишь чего захотел! В МУР? А может, сразу в
Генеральную прокуратуру? Или прямо президенту? — издевался милиционер,
страшно гордый тем, что поймал трех малолетних преступников.
— Лейтенант, вы уж извините, но, может, мы все-таки
отпустим этих ребятишек! — сладким голосом попросил Коротышка. — Они
ж еще дети, может, осознают… А я очень спешу и совсем не хочу, чтобы из-за меня
им жизнь испортили… Давайте разойдемся по-хорошему! И вам ни к чему лишние
хлопоты с этой ребятней! Мы же из литературы знаем, многие великие люди в
детстве ша лили… Давайте проявим гуманизм!
— Гуманизм, говорите?
Лейтенант представил себе, сколько возни будет с этими
малолетками, сколько слез, сколько звонков… Вон они как уверенно держатся,
наверняка из высокопоставленных семей! Еще и неприятностей можно нажить… Может,
правда, отпустить их к чертовой матери? Они сюда уж точно больше не сунутся, на
его участок. Не совсем же они безголовые, и потом пострадавший просит. Без его
заявления все равно придется их отпустить…
— Ладно, будем гуманистами! — решил лейтенант, но
тут раздался телефонный звонок.
— Слушаю! — сказал лейтенант. — Что? Да, так
точно, товарищ капитан. Вы уверены? Да? Очень интересно получается, а я уж
было… Есть! — Он довольно долго слушал, что ему говорил какой-то
капитан. — Слушаюсь! Так точно! Есть, товарищ капитан! — Когда он положил
трубку, на лице его было написано крайнее удивление.
— Ну что, лейтенант, проявим гуманизм? — напомнил
о себе Коротышка.
— Что? Ах, гуманизм, да, конечно, проявим, еще как
проявим! — несколько зловеще произнес лейтенант.
— У ребят ушло сердце в пятки. Они столько начитались о
зверствах в милиции… Их вполне могут тут избить, и хорошо еще, если не
покалечат…
— Так что, я могу идти, лейтенант? — волновался
Коротышка. — Нет заявителя, нет и дела, верно ведь, а?
— Это уж точно! А как фамилия ваша, гражданин?
— Моя? А зачем вам?
— Для порядка! А вдруг мы отпустим ребятишек, а они
опять на чем-нибудь попадутся! Тогда как? Тогда вы нам можете понадобиться.
Согласны?
— Да они не попадутся! Правда ведь, ребятки? —
приторно-сладким голоском спросил Коротышка.
— «Что это с ним? Боится, ясное дело», — подумали
все трое. И промолчали.
— Все же как ваша фамилия, гражданин? И вообще,
документы у вас есть?
— Документы? Пожалуйста! Вот паспорт! — с готов
ностью протянул ему документ Коротышка.
— Так, гражданин Убоев Леонтий Кузьмич!
— Ребята вздрогнули. Ну и фамилия, вот уж точно, бог
шельму метит.
— Прописка московская, документы в порядке.
— Так я могу идти?
— Подождите, тут еще кое-какие формальности надо
выполнить, и я вас отпущу. Иван! — позвал он молодого парня в штатском. —
Побудь-ка тут, а я сейчас! И смотри… — Он что-то шепнул Ивану и поспешно вышел
из кабинета.
— Не понимаю, почему он меня тут держит! Я же в конце
концов пострадавший. И не подаю заявления. Не возбуждаю дело. Я же по закону
могу идти? Ведь верно? — обращался Убоев к Ивану.
