Взвились голоса, загомонили далеко за спиной, приблизился звон колокольчика. Наверное, глупая лошадь налетела на тележку точильщика ножей, лошади вечно немного сходят с ума в тумане. Вот неприятность! Как она услышит Сэмми, если он решит сейчас напасть на нее?
Каменная стена у края реки тускло проглянула в тумане.
Элиза усмехнулась и пробежала несколько последних ярдов.
Если честно, бегать — против правил, но она не смогла устоять перед соблазном. Ее ладони коснулись скользкой стены, и она радостно завизжала. Получилось, она выиграла, снова перехитрила Потрошителя.
Элиза забралась на стену и победно уселась наверху, лицом к улице, по которой пришла. Она барабанила пятками по камню и высматривала под пологом тумана крадущуюся тень брата. Бедняжка Сэмми. В играх ему до нее далеко. Он дольше учит правила, хуже усваивает назначенную роль. Притворство для Сэмми неестественно, в отличие от Элизы.
Пока она сидела, запахи и звуки улицы вновь обрушились на нее. С каждым вдохом она ощущала маслянистость тумана. Колокольчик, который слышала девочка, звенел все громче, приближаясь все ближе. Люди вокруг казались возбужденными, они бросились в одну сторону, как будто появился шарманщик или у сына тряпичника случился очередной эпилептический припадок.
Конечно! Шарманщик — вот где Сэмми! Элиза соскочила со стены, ободрав ботинок о камень, торчавший из основания.
Брат не в силах противиться музыке. Несомненно, он стоит рядом с шарманщиком, чуть приоткрыв рот, и смотрит на инструмент, все мысли о Потрошителе и игре вылетели из его головы.
Элиза шла за людьми, которые собирались в толпу и подзывали друг друга. Колокольчики звенели уже совсем близко, и девочка узнала их. Колокольчики «скорой помощи». Возможно, дело все же в сыне тряпичника.
Тут и сама повозка «скорой помощи» загромыхала вдоль изгиба реки и понеслась к собирающейся толпе. Мужчина наверху повозки звенел в колокольчик и кричал на людей, чтобы те ушли с дороги и дали проехать.
Элиза прибавила шаг. Со «скорой помощью» явился неясный страх, заставив сердце биться быстрее, пока она прокладывала себе путь между спинами. Элегантные дамы в прогулочных юбках, джентльмены в коротких сюртуках, уличные мальчишки, прачки, клерки. В поисках Сэмми она проталкивалась локтями через сгущающуюся толпу. Из центра сборища начали расходиться круги шепотков. Элиза шла и собирала обрывки сведений, которыми возбужденно обменивались вокруг: черный конь, который вывернул из тумана, маленький мальчик, который не заметил его появления, ужасный туман…
«Не Сэмми, — повторяла она себе, — это не может быть Сэмми». Он шел за ней по пятам, она прислушивалась к нему…
Девочка была совсем близко, почти дошла до просвета. Почти увидела все сквозь туман. Затаив дыхание, она пробилась через последнее кольцо зевак, и ей открылась ужасная сцена. Элиза сразу же все поняла. Черный конь, санитар на коленях, хрупкое тело мальчика. Рыжевато-золотистые волосы, слипшиеся, темно-красные там, где касались булыжной мостовой. Грудь разворочена копытом, голубые глаза не видят.
Санитар покачал головой.
— Все, конец пареньку. У него не было ни единого шанса.
Элиза обернулась и посмотрела на коня. Он нервничал, был напуган туманом, толпой, шумом, выдыхал длинные струи горячего пара, разгонявшие туман и оттого заметные.
— Кто-нибудь знает, как зовут мальчика?
Толпа зашевелилась, затолкалась, отдельные люди поворачивались друг к другу, пожимая плечами и качая головами.
— Вроде я его видел, — произнес неуверенный голос.
Элиза встретила взгляд блестящих черных глаз коня. Весь мир с его звуками, казалось, кружился вокруг, и только конь был неподвижен. Они смотрели друг на друга, и в тот миг девочке казалось, будто конь заглянул ей в душу заметил пропасть, которая разверзлась так быстро и которую придется заполнять всю оставшуюся жизнь.
— Кто-то должен его знать, — настаивал санитар.
Толпа безмолвствовала, и оттого ситуация казалась еще более жуткой.
Элиза знала, что должна ненавидеть черное чудовище, должна презирать его сильные ноги и гладкие, крепкие мышцы, но не могла. Скрестившись с ним взглядами, она ощутила почти понимание со стороны животного, словно конь, как никто другой, видел пустоту внутри ее.
— Ладно, — сказал санитар.
Он свистнул, и из повозки вышли два парня. Один поднял сломанное тельце мальчика и положил его на тележку, другой выплеснул ведро воды и принялся драить окровавленную мостовую.
— Полагаю, он живет на Баттерси-Бридж-роуд, — раздался медленный спокойный голос.
Выговор служащего юридической конторы, не джентльмена, конечно, но более аристократический, чем у других речных жителей.
Санитар поднял взгляд.
Из тумана шагнул высокий мужчина в пенсне и аккуратном, но поношенном костюме.
— Я видел его там на днях.
Раздалось бормотание, толпа переваривала сведения, по-новому взглянув на изуродованное тельце мальчика.
— А дом чей, не знаешь, приятель?
Высокий мужчина покачал головой.
— Боюсь, не знаю.
Санитар кивнул, затем махнул своим помощникам.
— Отвезем его на Баттерси-Бридж-роуд и там поспрашиваем. Кто-то должен его знать.
Конь кивнул Элизе, трижды наклонил голову, затем вздохнул и отвел глаза.
Элиза моргнула.
— Погодите, — почти прошептала она.
Санитар посмотрел на нее.
— Что?
Все взоры обратились на крошечную девочку с длинной рыжевато-золотистой косой. Элиза на мгновение встретилась взглядом с мужчиной в пенсне. Стекла пенсне были блестящими и белыми, так что она не видела его глаз.
Санитар протянул руку, призывая толпу замолчать.
— Ну же, говори, детка. Как зовут этого невезучего парня?
— Его зовут Сэмми Мейкпис, — сказала Элиза. — И он мой брат.
Мать отложила деньги на свои похороны, но для ее детей ничего припасено не было. Вполне естественно, какой родитель допустит саму возможность подобной траты?
— Его ждут бедняцкие похороны в церкви Святой Бригитты, — сказала миссис Суинделл позже тем же днем.
Она облизала ложку с супом и ткнула ею в Элизу, которая сидела на полу.
— Яму выроют в среду. До тех пор, похоже, придется держать его здесь. — Она прикусила щеку и выпятила нижнюю губу. — Наверху, разумеется, чтобы вонь не распугала покупателей.
Элиза слышала о бедняцких похоронах в церкви Святой Бригитты. Большая яма каждую неделю, гора тел, священник, поспешно бормочущий короткую службу, чтобы поскорее сбежать от кошмарного запаха.
— Нет, — сказала девочка, — только не церковь Святой Бригитты!
