Элиза провела рукой по маленькой железной скамейке с бусинками дождя, присела на мокром краешке. На яблоне висели блестящие желтые и розоватые яблоки. Может собрать немного для поварихи, или почистить бордюры, или подстричь жимолость? Заняться чем-нибудь, что отвлечет от приезда Розы, от неумолимого страха, что по возвращении кузина окажется другой.
После письма Розы, борясь с завистью, Элиза осознала, что боится не мужчины, Натаниэля Уокера, — она боится Розиной любви к нему. С браком она бы смирилась, но не с переменой чувств Розы. Элизу сильнее всего тревожило, что Роза, которая всегда любила свою кузину больше всех, нашла замену и больше не нуждается в ней так, как прежде.
Элиза заставила себя небрежно бродить и разглядывать растения. Глициния сбрасывала листья, жасмин отцвел, но осень выдалась мягкой, и розовые розы еще цвели. Элиза подошла ближе, обхватила пальцами полураскрытый бутон и улыбнулась: круглая капля дождя застряла меж его внутренних лепестков.
Мысль была внезапной и захватывающей. Надо собрать букет — приветственный подарок для Розы. Ее кузина любит цветы. Более того, Элиза выберет те, которые олицетворяют их связь. Дуболистная герань в знак дружбы, розовые розы — счастье, незабудки — воспоминания…
Элиза тщательно выбирала цветы, стараясь срывать лишь самые ровные стебли, самые красивые бутоны, затем перевязала букет розовой атласной ленточкой, которую оторвала от подола. Элиза затягивала бант, когда услышала знакомый перезвон металлических колес по далекой каменной дороге.
Они вернулись. Роза дома.
С сердцем, рвущимся из груди, Элиза подобрала мокрый подол юбки, схватила букет и пустилась зигзагами бежать по лабиринту. В спешке она шлепала по лужам, пульс бился быстро-быстро, в такт копытам коней.
Она выскочила из ворот как раз вовремя, чтобы увидеть, как карета замирает на разворотной площадке. На мгновение она остановилась перевести дыхание. Дядя Лайнус, как обычно, сидел на садовой скамейке у ворот лабиринта, рядом с ним лежала маленькая коричневая камера. Но когда он окликнул ее, Элиза притворилась, что не слышит.
Она подбежала к разворотной площадке, когда Ньютон открывал дверцу кареты. Он подмигнул, Элиза помахала в ответ, сжимая губы в ожидании.
После получения письма Розы долгие дни сменялись еще более долгими ночами, и вот настал миг встречи. Время словно замедлило ход. Элиза сознавала, что дышит очень быстро, кровь лихорадочно стучала в ушах.
Возможно, она вообразила перемену в лице Розы, в ее поведении?
Букет выскользнул из пальцев Элизы, и она подобрала его с мокрой лужайки.
Роза и тетя Аделина, верно, обе уловили движение и повернулись. Одна улыбалась, другая нет.
Элиза медленно подняла руку, помахала, затем снова опустила.
Роза удивленно подняла брови.
— Ты не рада моему возвращению, кузина?
Элизу мгновенно охватило облегчение. Ее Роза вернулась, и все, несомненно, будет хорошо. Она подалась вперед, побежала, раскинула руки и заключила Розу в объятия.
— Отойди, девчонка, — сказала тетя Аделина. — Ты вся в грязи. Еще запачкаешь платье Розы.
Роза улыбнулась, и Элиза вновь ощутила ее беспокойно. Конечно, Роза не изменилась. Ее всего два с половиной месяца не было. Элиза позволила страху и разлуке создать впечатление перемены там, где ее не было.
— Кузина Элиза. Как я рада тебя видеть!
— И я тебя, Роза. — Элиза протянула букет.
— Как мило! — Роза поднесла его к носу. — Из твоего сада?
— Это незабудки в знак воспоминаний, дуболистная герань в знак дружбы…
— Да-да, и розы, я вижу. Как мило с твоей стороны, Элиза. — Роза протянула букет Ньютону. — Попроси миссис Хопкинс найти вазу.
— Мне столько надо тебе рассказать, Роза, — сказала Элиза. — Ты никогда не угадаешь, что случилось. Один из моих рассказов…
— Боже праведный! — засмеялась Роза. — Я даже до входной двери не успела дойти, а моя Элиза уже начала рассказывать волшебные сказки.
— Перестань утомлять кузину, — резко сказала тетя Аделина. — Розе надо отдохнуть. — Она взглянула на дочь, и ее голос неуверенно дрогнул. — Подумай, не прилечь ли тебе.
— Конечно, мама. Я собираюсь сразу же лечь спать.
Перемена была едва заметной, и все же Элиза ощутила ее. Было что-то непривычно робкое в предложении тети Аделины, а ответ Розы, казалось, прозвучал не так кротко, как обычно.
Элиза все еще размышляла об этой еле уловимой перемене, когда тетя Аделина направилась в дом, а Роза наклонилась и прошептала на ухо Элизе:
— Поднимайся наверх, дорогая. Мне так много надо тебе рассказать.
И Роза рассказала. Она живо описала каждый миг, проведенный в обществе Натаниэля Уокера, и, более нудно муки каждого мига, проведенного без него. Эпическое повествование, начавшись утром, продолжалось день и ночь. Вначале Элиза смогла изобразить интерес — разумеется, ей и было интересно, поскольку чувств, которые описывала Роза, сама она никогда не испытывала, — но по мере того, как дни в рассказе Розы шли и сливались в недели, Элиза заскучала. Она пыталась заинтересовать Розу чем-нибудь еще — визитом в сад, историей, которую только что написала, и даже походом в бухту, — но Роза готова была слушать лишь рассказы о любви и терпении. Особенно свои собственные…
Так и вышло, что, пока время двигалось к середине зимы, Элиза все чаще стремилась в бухту, тайный сад, коттедж. В те места, где она могла исчезнуть, где слуги дважды подумали бы, прежде чем побеспокоить ее своими надоевшими известиями, постоянно одними и теми же: мисс Роза требует немедленного присутствия Элизы в связи с вопросом крайней важности. Элиза притворялась, что не видит преимуществ одного подвенечного платья перед другим, но Роза, похоже, не уставала мучить ее.
Элиза говорила себе, что все уладится, что Роза просто очень возбуждена: она всегда любила моду и украшения, а сейчас ей выпал шанс сыграть сказочную принцессу. Элизе надо потерпеть, и все между ними станет по-прежнему.
Вновь начался новый год, настала весна, птицы вернулись из теплых краев. Натаниэль приехал из Нью-Йорка, сыграли свадьбу, и, не успела Элиза опомниться, как уже махала рукой вслед карете, на которой Ньютон увозил счастливую пару в Лондон, к кораблю в Европу.
Позже, той же ночью, лежа в своей постели в унылом доме, Элиза остро ощутила отсутствие Розы. Знание пришло ясно и просто: Роза никогда больше не придет к ней в комнату ночью, а Элиза не придет к Розе. Они больше не будут лежать рядом, хихикать и рассказывать истории, пока весь дом спит. Для новобрачных приготовили особую комнату в дальнем крыле дома, большую, с видом на бухту, куда более подходящую для женатой пары. Элиза повернулась на бок. В темноте она наконец осознала, как невыносимо будет понимать, что Роза находится под одной с ней крышей, и все же не иметь возможности отправиться к ней.
