Элиза, пряча глаза, зажала уголок листа, на котором писала, между большим и указательным пальцами.
— Да… полагаю, да.
Виноватая нотка проскользнула в его голосе.
— Вы, конечно, придете? Роза говорила, что придете. Прием состоится на овальной лужайке, в субботу, в десять утра.
Элиза нарисовала лозу вдоль края страницы. Роза знает, что ее кузина не любит приемы, вот и все. Заботливая Роза избавила Элизу от мучительного общества тети Аделины.
Голос Натаниэля был нежен.
— Роза часто говорит о вас, кузина Элиза. Мне кажется, что я и сам вас знаю. — Он махнул рукой. — Она рассказала мне о вашем саде, вот почему я пришел сегодня. Мне надо было самому увидеть, так ли он прекрасен, как она описала.
Элиза на мгновение встретилась с ним глазами.
— И?
— Все правда, до последнего слова, и даже более того. Как я уже сказал, я виню сад за то, что он отвлек меня от чтения. Свет падает так, что мне хочется перенести его на бумагу. Я изрисовал весь фронтиспис книги. — Он улыбнулся. — Только не говорите миссис Ходжсон Бернетт.
— Я возродила сад для нас с Розой. — Собственный голос казался Элизе странным, она привыкла быть одна. К тому же она стыдилась слишком явного выражения своих чувств и все же была не в силах умолчать о них. — Чтобы у нас было тайное убежище, где никто нас не найдет, где Роза могла бы сидеть на воздухе, даже если ей нездоровится.
— Розе на редкость повезло иметь кузину, которая так о ней заботится. Я безгранично благодарен за то, что вы сберегли ее для меня. Мы в некотором роде команда, верно?
«Нет, — подумала Элиза. — Мы с Розой — пара, команда. Ты — лишний, временный».
Уокер встал, отряхнул брюки и прижал книгу к груди.
— А теперь я должен с вами сердечно попрощаться. Мать Розы строго следит за соблюдением правил, сомневаюсь, что ей понравится, если я опоздаю к обеду.
Элиза проводила его, посмотрела, как он уходит. Она закрыла ворота и села на краешек скамейки, затем отодвинулась, чтобы не сидеть на еще теплом после него металле. В Натаниэле все было достойно любви, и оттого она его невзлюбила. Их встреча оставила тяжесть у нее на душе. А все из-за упоминания о приеме в саду и о Розе, его уверенности в нежности чувств супруги. Благодарность, которую он выразил Элизе, хоть и весьма мило, не оставила у нее сомнений, что он считает Элизу лишь помощницей. Да к тому же проник в ее сад, так легко найдя дорогу через лабиринт…
Элиза отогнала подобные мысли. Она вернется к своей сказке. Так она сможет забыть неприятную встречу. Принцесса как раз собиралась последовать за верной служанкой в пещеру феи.
Но как Элиза ни старалась, живость покинула ее и забрала с собой вдохновение. Сюжет, который вначале наполнял ее радостью, показался неубедительным и ветхим. Элиза зачеркнула все, что написала. Так не пойдет. И все же как она ни крутила, ничего не получалось: слыханное ли дело, чтобы сказочная принцесса предпочла советника принцу?
Солнце светило так ярко, словно Аделина заказала у Бога хорошую погоду. Новые лилии прибыли вовремя, да еще Дэвис совершил набег на сады в поисках экзотических цветов для украшения. Ночной ливень, из-за которого Аделину мучили бессонница и тревога, лишь добавил блеска саду, и каждый лист выглядел так, словно его отполировали. На свежепримятой лужайке были искусно расставлены кресла с подушками. Наемные официанты выстроились вдоль лестницы образцами спокойствия и уверенности, а на кухне, вдали от взглядов и мнений, не покладая рук трудились повариха и ее команда.
Всю последнюю четверть часа гости прибывали на разворотную площадку, где Аделина их приветствовала и провожала к лужайке. Как великолепно они смотрелись в своих изысканных шляпах! Но самой изысканной была шляпа Розы, специально привезенная из Милана.
Аделина стояла в тени огромного рододендрона и изучала гостей: лорд и леди Эшфилд сидят с лордом Ирвингом-Брауном, сэр Морнингтон пьет чай, наблюдая за партией в крокет, юные Черчилли играют и смеются, леди Сьюзен Хьюзер ведет приватную беседу с леди Каролиной Эспли.
Аделина улыбнулась себе. Она хорошо справилась. Прием в саду — не просто уместный способ поприветствовать вернувшихся молодоженов. Старательно подобранные Аделиной знатоки, сплетники и честолюбцы помогут пустить слух о портретах Натаниэля. Она приказала Томасу развесить на стенах вестибюля работы, которые считала лучшими, и собиралась позже, когда подадут чай, показать их избранным гостям. Так ее зять окажется на кончиках перьев художественных критиков и острых языков светских законодателей мод.
Натаниэлю достаточно очаровать гостей хотя бы вполовину так же сильно, как Розу. Аделина обвела взглядом толпу и отыскала дочь, которая сидела с Натаниэлем и американкой, миссис Ходжсон Бернетт. Аделина сомневалась, приглашать ли миссис Ходжсон Бернетт. Ведь если один развод — несчастье, то два — уже почти безбожие. Но писательница явно имела хорошие связи в Европе, и потому Аделина решила, что ее возможная поддержка перевешивает ее дурную славу.
Роза засмеялась чему-то, что сказала женщина, и теплые волны удовлетворения окатили Аделину. Роза была невероятно красива, сияла ничуть не меньше стены роз, которая служила для нее восхитительным фоном. Аделина подумала, что дочь выглядит радостной, как и положено женщине, которая совсем недавно вышла замуж, с чьих губ едва слетели клятвы верности.
Роза снова засмеялась, и Натаниэль указал в сторону лабиринта. Аделина надеялась, что они не тратят драгоценную возможность на обсуждение огороженного сада или еще какую-нибудь Элизину чепуху, когда должны беседовать о портретах Натаниэля. Ах, каким неожиданным даром провидения стал переезд Элизы! Готовясь к приему, Аделина бодрствовала ночь за ночью, неделями придумывая, как не дать девчонке все испортить.
Каким благословенным сюрпризом стало то утро, когда Элиза появилась у письменного стола Аделины и попросила о переезде в далекий коттедж. Следует признать, что Аделине удалось скрыть радость. Элиза, надежно упрятанная в коттедже, во много раз превосходила все варианты, изобретенные Аделиной, и переезд был одобрен бесповоротно. С тех пор и духу девчонки рядом с Аделиной не было, дом словно стал светлее и просторнее. Наконец-то, через восемь долгих лет, Аделина освободилась от ее удушливой тяжести.
Сложнее всего было убедить Розу, что отсутствие кузины лишь во благо самой Элизе. Бедная Роза всегда была слепа, когда дело касалось Элизы, никогда не видела в ней угрозы, о которой знала Аделина. Конечно, сразу же после медового месяца милая девочка спросила, где ее кузина. Когда Аделина благоразумно объяснила переезд Элизы в коттедж, Роза нахмурилась — не слишком ли внезапно? — и решила завтра же утром позвать Элизу.
Если маленькая хитрость Аделины подействует, о подобном визите можно будет забыть. Так что на следующее утро, сразу после завтрака, Аделина разыскала дочь в ее новой комнате, где та составляла изысканную цветочную композицию. Пока Роза выдергивала цветок из охапки кремовых клематисов, Аделина небрежно и спокойно спросила:
