Наступила тишина. Ханна насторожилась, прислушиваясь, не раздадутся ли шаги.
Однако, выдержав приличествующую случаю паузу, Саймион заговорил с новыми силами:
— Лорд Гиффорд, однако, сделал невозможное — никто ничего не узнал и не узнает, поэтому нам сейчас самое время схватить удачу за хвост. — Скрипнуло кресло, Саймион уселся поудобнее. — Думаю, тебе стоит снова попробовать себя в политике. Бизнес у нас налажен, ты чист со всех сторон, и репутацию у консерваторов заработал — лучше некуда. Почему бы тебе не выдвинуться кандидатом от Саффрона?
— Думаешь, стоит переехать в Ривертон? — с надеждой встрепенулся Тедди.
— Теперь он твой, а сельские жители всегда любили своих господ.
— Отец, — сдавленным голосом проговорил Тедди. — Да ты гений! Я немедленно звоню лорду Гиффорду. Он наверняка знает, с кем об этом лучше переговорить. — Щелкнул рычаг телефона. — Сейчас не слишком поздно?
— Для бизнеса и политики, — ответил Саймион, — никогда не поздно.
Ханна тихонько отошла от двери. Она уже все услышала.
В тот вечер она так и не поговорила с Тедди. В любом случае, Эммелин явилась домой относительно рано — в два. Ханна не спала, пока в вестибюле не застучали каблучки сестры. Тогда она повернулась набок, зажмурила глаза и попыталась не думать о словах Саймиона, о Па, о его смерти. О том, как он был одинок. Как несчастен. Как жил — словно в непроглядном мраке. И о тех письмах со словами раскаяния, которые она так и не смогла дописать.
И в одиночестве своей спальни, слушая доносящийся через стенку мирный храп Тедди и шум ночного Лондона за окном, она погрузилась в странные сны о черной воде, затонувших кораблях и сирене на маяке, тоскливо воющей в тумане.
II
И все-таки Робби пришел. Он даже не стал ничего объяснять — просто сел в кресло Тедди, будто встал из него только вчера, и протянул Ханне сборник своих стихов. Только она хотела сказать ему, что уже приобрела точно такой же, как он достал из кармана еще одну книгу. Маленькую, в зеленой обложке.
— Это вам.
У Ханны екнуло сердце. «Улисс» Джеймса Джойса. Запрещенный везде, где только можно.
— Как вам удалось?
— Друг в Париже.
Ханна обвела пальцем буквы: У л и с с. Она читала — верней, Тедди читал ей вслух — отрывки из газетных статей. Он называл книгу грязной, она согласно кивала. На самом деле в глубине души Ханна находила ее странно притягательной. Но прекрасно понимала, что скажет на это Тедди. Решит, что она больна и пошлет к доктору. И может быть, будет прав.
Вот и сейчас, обрадовавшись возможности прочесть роман, она не знала, как отнестись к такому подарку. Думает ли Робби, что она из тех женщин, для которых такого рода чтение обычная вещь? Или просто решил над ней подшутить? Считает ее ханжой? Она уже готова была спросить, как вдруг он произнес просто и мягко:
— Мне жаль вашего отца.
И тут Ханна расплакалась.
* * *
Никто не видел в визитах Робби ничего особенного. Сначала. Никому и в голову не приходило, что между ним и Ханной может что-то случиться. Ханна первая отвергла бы подобные мысли. Все знали, что Робби — друг ее покойного брата и был с ним до самого конца. Даже то, что он казался немного необычным, как сформулировал Бойли — непочтенным, тоже легко объяснялось войной.
Робби являлся, когда хотел, и никогда не сообщал о своих приходах заранее, но Ханна незаметно привыкла к ним и стала ждать его с нетерпением. Иногда они сидели вдвоем, иногда в комнате оказывались Эммелин или Дебора — ей было все равно. Робби стал для Ханны окном в другую жизнь: они говорили о книгах и путешествиях. Дальних странах и старинных легендах. Он, казалось, знал про нее все. Почти как Дэвид. Ханна начала скучать без него. Когда Робби долго не появлялся, она маялась ожиданием, все валилось у нее из рук.
Если бы Ханна вынырнула на миг из собственных мыслей, она бы заметила, что визиты Робби интересны не только ей. Что Дебора стала чаще бывать дома. Но Ханна не обращала внимания на такие пустяки.
Поэтому, когда однажды утром Дебора отложила кроссворд и пропела: «На следующей неделе, мистер Хантер, я устраиваю небольшое суаре в честь выпуска нового аромата от «Шанель». И знаете что? Я так заработалась, что у меня совсем не осталось времени подыскать себе партнера», — ее слова явились для Ханны полной неожиданностью.
— Это будет нетрудно, — отозвался Робби. — Стаи молодых людей будут счастливы броситься вместе с вами в пену высшего общества.
— Ну разумеется, — согласилась Дебора, не уловив в его словах иронии. — И все-таки я спохватилась поздновато.
— Лорд Вудалл наверняка сможет, — подсказала Ханна.
— Лорд Вудалл за границей, — быстро ответила Дебора и улыбнулась Робби. — Ведь не могу же я пойти одна!
— Эммелин говорит: ходить в одиночку — самое то, — вспомнила Ханна.
Дебора притворилась, что не слышит. Кокетливо захлопала ресницами.
— Если только… Нет, — она с фальшивым смущением замотала головой. — Конечно же нет.
Робби молчал. Пришлось Деборе договаривать самой.
— Если только вы не составите мне компанию, мистер Хантер…
Ханна затаила дыхание.
— Я? — засмеялся Робби. — Да нет, не думаю.
— Почему же? Мы бы отлично провели время.
— Я не умею вести себя в обществе. Задыхаюсь, как рыба без воды.
— Зато я прекрасно плаваю, — настаивала Дебора. — Я вас поддержу.
— И все-таки нет, — твердо отказался Робби. Ханна быстро перевела дух. Иногда ей казалось, что Робби не имеет понятия о приличиях. При этом в нем не было нарочитой вульгарности друзей Эммелин. Просто он не боялся быть слишком искренним, почти бестактным.
— Подумайте хорошенько, — не унималась Дебора, уже с раздражением в голосе. — Там будут самые известные люди.
— Я не люблю высшее общество, — прямо сказал Робби. Ему уже надоел этот разговор. — Чересчур много людей тратит чересчур много денег, чтобы впечатлить тех, кому на это наплевать.
Дебора открыла рот и… закрыла его снова. Ханна едва сдержала смех.
— Ну, если вы твердо решили… — пробормотала Дебора.
— Твердо, — беспечно подтвердил Робби. — В любом случае — спасибо за приглашение.
Дебора зашуршала газетой и притворилась, что занята кроссвордом. Робби вытаращил глаза, втянул щеки и стал похож на рыбу. Ханна не выдержала и рассмеялась.
Дебора со злостью глянула на них. Ханна узнала этот взгляд: Дебора унаследовала его от отца вместе с жаждой власти. Горечь проигрыша заставила ее сжать губы в узкую полоску.
— Вы у нас писатель, мистер Хантер, — холодно сказала она. — Что за слово из шести букв, начинается на «о» и означает неправильность в суждении?
