Пэн снял канотье, чтобы его не было так заметно, и подумал, как бы тетя Тротти не встала и не сказала: «Пэн, мой мальчик…» Но не успел он додумать этой опасливой мысли, как сидевший рядом с ним эсквайр поднялся и стал решительно пробираться к сцене.
— Смит! — крикнул Пэн, схватив эсквайра за полу сюртука. — Вы с ума сошли!
— Нет, сэр, — с достоинством ответил бесстрашный эсквайр, — просто я хочу в конце концов узнать, где он купил эти превосходные носки!
— Сейчас, — сказал Мирза-Шерлок, — мы с Бим-Бим распилим этого джентльмена пополам! Вот этой пилой! — И он достал огромную пилу из своего чемоданища.
Все замерли, а мистер Шерлок подскочил к эсквайру и вместе с Бим-Бим стал его пилить!
Вжик-вжик-вжик-вжик!!! — слышно было в мертвой тишине (еще минуту назад ТИШИНА была ЖИВОЙ, но сейчас от страха умерла).
По лицу эсквайра гуляла странная двусмысленная ухмылка. Наконец брюки Смита вместе с тем, на что они были надеты, повалились на пол. А верхнюю половину эсквайра Шерлок аккуратно поставил на чемодан. Публика завизжала от страха, а верхний этаж Смита по-прежнему спокойно смотрел вокруг и даже почесал свой красный нос. Правда, он не смог высморкаться, так как платок был в кармане брюк, а они вместе с ногами эсквайра лежали далековато.
Публика визжала, тетя Тротти от потрясения свалилась со скамейки и не хотела подниматься. Полицейский мистер Доусон лупил peзиновой дубинкой по головам сидящих в первом ряду Майкла и Пита.
А Пэн! Пэн просто прирос к скамейке от ужаса! Ему стало очень больно, что дружище Смит никогда-никогда больше не придет к нему на завтрак, на обед и на ужин, ведь идти-то нечем! И еще мелькнула странная мысль, что, пожалуй, в половинку эсквайра теперь поместится вполовину меньше пудингов и джемов…
Но вот из мистера Мирзы-Шерлока повалил густой дым и окутал всю сцену, а когда дым рассеялся, все увидели целого и невредимого эсквайра. Он стоял на своих собственных ногах, сморкался в свой собственный платок и по-прежнему странно улыбался. И все оглушительно захлопали в ладоши, а тетя Тротти вылезла из-под скамейки.
— А теперь! — крикнул мистер Сэндерлен-Али. — Теперь, драгоценный эсквайр, я подниму вас в воздух!
И не успел рассеяться дым, как все увидели эсквайра, парящего в воздухе на высоте трех ярдов от земли.
Что тут началось! Все, вопя от изумления, ринулись на сцену, дабы убедиться в том, что Смит действительно парит в воздухе, словно мадонна. Все пытались до него дотянуться, а Смит крутил головой, ехидно улыбался и поджимал ноги. Когда же полицейский мистер Доусон попытался сбить его резиновой дубинкой, эсквайр так дрыгнул ногой, что с нее слетел башмак и угодил полицейскому прямо по носу.
Знаменитый брамин-йог спустил Смита на землю, страсти поулеглись, публика расселась по местам.
— И последнее, сэр! — провозгласил Сэндерлен Шерлок. — Прошу вас дать мне монетку в три пенни. — И он протянул к Смиту ладонь.
Ho тут бесстрашный эсквайр побледнел, потом покраснел и, схватившись за карман, пробормотал:
— Нет, сэр, я… я не могу на это решиться… — и в полном смятении бочком-бочком сбежал со сцены.
Монетка отыскалась у полицейского мистера Доусона, и Шерлок, проглотив ее, вынул из уха десятифунтовую бумажку и вручил ее маленькому Джонни…
Все были просто в восторге от такого необыкновенного представления, все очень хлопали и кричали: «Браво! Бис! Ура!» — а на сцене важно раскланивались мистер Сэндерлен-Али-Мирза-Шерлок, аист Селим, зеленая обезьянка Бим-Бим и прекрасная Изабелла.
По дороге домой Пэн Трикитак щипал эсквайра и удивлялся, что тот, целый и здоровый, идет рядом.
— А все-таки, Смит, дружище, — спросил он, — что означала эта ваша идиотская ухмылка на сцене?
— О, сэр! — ответил эсквайр. — Неужели вы не поняли? Да просто я увидел, что его полосатые носки связаны не из чистой шерсти! Дешевка, сэр, не будь я Бенджамен Смит, отставной сержант!
Друзья переглянулись и молча пошли дальше.
Глава Х (постыдная и непутевая)
О том, как эсквайр не купил корову
Однажды в теплое весеннее утро, когда на огороде зазеленел лук, Пэн Трикитак сидел у окна и придумывал такие стихи:
Хорошо бы на луне
Прокатиться в вышине,
Или в небе голубом
Сесть на облако верхом,
Или в океане синем
Прокатиться на дельфине.
Только должен я признаться:
Лучше все же покататься,
Щелкая орешки,
С тетушкой в тележке.
И тут к нему заглянула тетя Тротти.
— Пэн, мой мальчик, — сказала она, — почему бы тебе не съездить на ежегодную ярмарку в Честерфилд?
— А зачем, тетя? — спросил Пэн.
— Ну, хотя бы за тазом для варенья, за кабачковой рассадой и дюжиной полуметровых спиц… Разве тебе не нужно все это?
— Нет, тетя, мне нужно только ВДОХНОВЕНИЕ! — торжественно произнес Пэн.
— Вот, кстати, и купишь его на ярмарке! — подхватила тетя Тротти. — Если мне не изменяет память, мистер Буль купил там в прошлом году десять фунтов отборного ВДОХНОВЕНИЯ.
— Нет, тетя, — поморщился Пэн, — вы, должно быть, путаете ВДОХНОВЕНИЕ с соевыми бобами. ВДОХНОВЕНИЕ — это когда вы сочиняете стихи, и вдруг кто-то пришел к вам в гости, и вам хочется, чтобы этот КТО-то поскорее ушел.
— Да? — спросила тетя Тротти и села на софу. — Это очень интересно!
Она достала вязанье и принялась вязать.
— И все-таки, мой мальчик, ты должен поехать на ярмарку в Честерфилд. Это очень повысило бы твой культурный уровень.
— Ну хорошо, — сказал Пэн. — Я поеду завтра. Заодно куплю себе садовую лейку.
— Вот и прекрасно! — засияла тетя Тротти. — Значит, ты запомнил: таз для варенья, немного кабачковой рассады и дюжину полуметровых спиц. Деньги я тебе отдам после. — И, положив вязанье в корзинку, она ушла.
Пэн только сосредоточился, чтобы придумать следующую строчку в стихе, как открылась дверь и на пороге появился дядюшка Том. Он отдувался и вытирал потное багровое лицо платком.
— Пэн, малыш, — пропыхтел он, — ну и жарища сегодня… А правда, что ты едешь на ярмарку в Честерфилд за двумя мешками удобрений и поливочным шлангом?
— Я поеду за садовой лейкой, дядя Том, — сказал Пэн, — но могу захватить для вас два мешка удобрений и поливочный шланг.
— Ну и отлично, и отлично, малыш! — воскликнул довольный дядя Том. — Рассчитаемся после, не так ли? — И ушел.
Пэн очинил карандаш, поправил листок бумаги, чтобы тот ровно лежал на столе, и совсем было приготовился сочинять дальше, как в окне вдруг появилась фетровая шляпка миссис Буль.
