— А я и не говорил, что этот, — пожал плечами
Петька.
— Так как же ты про эту дачу узнал?
— Секрет фирмы!
— Что ты заладил — секрет фирмы, секрет фирмы! Вот дам
тебе сейчас по сопатке, будешь знать!
— Вы, конечно, можете дать мне, как вы выражаетесь, по
сопатке, но я вам не советую.
— Это еще почему?
— Потому что я владею карате и айкидо!
— Ух ты! Ух ты! Какой страшный!
— Ладно, вы мне скажите, вы действительно не знаете,
где Марина? Можете поклясться?
— Клянусь! Я и сам хотел бы ее найти…
— У вас с ней… что-то было?
— Да, я даже думал, у нас любовь… А потом она исчезла…
— И вы не испугались за нее?
— Она много раз говорила, что хочет домой ехать…
Слушай, малый, как тебя звать-то?
— Петр!
— Слышь, Петя, Маринку надо найти, чего бы это ни
стоило! Я боюсь, действительно боюсь за нее.
— Я тоже. Очень!
— А ты можешь мне помочь?
— Конечно! Но что надо…
— Значит, так! Сейчас ты отсюда уходишь и ждешь меня…
на остановке автобуса. Идет?
— А сколько ждать?
— Мне надо поговорить с моим… приятелем, кое-что у него
узнать… есть у меня кое-какие подозрения…
— Может, я лучше тут подожду. А то вдруг мы разминемся?
— Ладно, жди тут, но только не высовывай носа!
— Да зачем мне? Я вот пока перекушу, а то есть охота… —
Он вытащил из рюкзачка пакет с бутербродами и бутылку воды.
— Ишь, запасливый! А все-таки, чего ты так Маринкой
интересуешься?
— Вы слыхали про французского писателя
Сент-Экзюпери? — осведомился Петька, разворачивая пакет с бутербродами.
— Вроде что-то слыхал! Песня еще была про него, да?
«Так же пусто было на земле, и когда летал Экзюпери…» — напел Глеб, —
этот, что ли?
— Этот самый.
— А при чем тут он?
— Он написал — мы в ответе за тех, кого приручили! А я
Марину как-никак из беды выручил, ну вот…
— Приручил ее, значит?
— Можно сказать и так.
— А интересный ты парень, доложу я тебе. Я таких еще не
встречал. И не из трусливых. Молодец!
— Глеб со всей силы хлопнул Петьку по плечу. Тот так и
прогнулся.
— Полегче, Глеб Иванович!
— Ладно, я пошел. Жди!
— Глеб побежал к дому, а Петька, выждав немного,
осторожно вышел из кустов и, обойдя дом, подобрался к веранде. Он хотел быть в
курсе дела.
— Эй, Семеныч, протрезвись маленько! Сколько можно
водяру жрать? Поговорить надо!
— Эх, Глебушка, разве ж это жизнь? Почему человек
должен за домового ответ держать? Разве ж я виноватый! Я ж уже старый, мне о
душе думать надо, а меня как мальчишку… И потом, при чем тут я?
— Слушай, старый, это мы уже проехали, мне тоже
досталось, но я же не ною. Что было, то прошло. Скажи-ка лучше, мне тут на днях
девушка не звонила? Не искала меня?
— Звонила? Девушка? Куда звонила? Тут разве телефон
есть? — заплетающимся языком отвечал Семеныч.
— По сотовому!
— А я почем знаю? Сотовый у тебя, не у меня. И вообще,
на фиг мне твои девушки?
— Врешь, старик! Ой, врешь!
— Да ты что, Глебушка, чего мне врать-то? Я уж старый,
зачем мне лишний грех на душу?
— Вон как ты заговорил! А детей да баб красть — это не
грех?
— А ты сам разве не крал? Детишек да баб?
— Крал, но хоть о лишних грехах на душу не талдычил.
Говори, старый, было дело? Звонила девушка?
— Может, тебе десять девушек звонят, а мне всех
запоминать? Марина, Ирина…
— Стоп! Значит, все-таки звонила?
— Кто?
— Марина!
— Не знаю, отстань, Глебчик, отвяжись, я спать
хочу, — уже еле ворочал языком Семеныч.
— Впрочем, Петька не был уверен, что Семеныч не
притворяется.
— Черт бы тебя побрал, скотина старая! — выругался
Глеб. — Только время с тобой теряю!
— Петька ринулся назад в кусты. И запихнул в рот кусок
булки с сыром. Тут же появился Глеб.
— Питаешься?
— Хотите бутербродик?
— Нет! Слышь, парень, мне тут в голову пришло… Ты
говорил, что какая-то баба в окно видела, как Маринку на моей «шестерке»
увозили?
— Да!
— Ты ее знаешь, эту бабу?
— Я — нет, но мои бабушки…
— Сколько ж у тебя бабушек? — улыбнулся Глеб.
— Вообще-то у меня две бабушки и одна прабабушка,
только на Можайке две живут, бабка и прабабка, а вторая бабка в Одессе.
— Ишь, богатый! Я не то что трех бабушек, я матери-то
родной не помню. С мачехой вырос. Да ладно… Короче, можно будет с этой женщиной
поговорить?
— Наверное, можно. Только зачем?
— Ну, ежели она номер машины запомнила, то, может, и
внешность того мужика вспомнит!
— Правильно! — обрадовался Петька. — Поехали
в Москву! У вас машина на ходу?
— Да. Идем. Только сперва позвони своим бабусям, узнай,
дома ли она. — И Глеб вытащил из кармана сотовый телефон. — На,
звони!
— Петька взял в руки трубку и набрал номер своих
бабушек.
— Баба Маня, привет, это я! Нормально, отдыхаю. Баб,
слушай, помнишь, ты говорила про ту женщину, которая видела, как Марина
уезжала?
— Помню, как не помнить.
— Можно мне будет с ней поговорить?
— Зачем это?
— Баба Маня!
— Что баба Маня? Я спрашиваю — зачем?
— Очень, очень нужно!
— Петька, не смей так со мной разговаривать!
— Прости, баба Маня! Но… Надо кое-что у нее узнать,
вернее, показать ей одного человека…
— Глеб удивленно воззрился на Петьку.
— Какого еще человека?
— Я тебе все потом расскажу. Зайду и расскажу. Зайду с
этим человеком. Ты не волнуйся, ничего страшного, просто надо кое-что уточнить!
— Ой, темнишь ты, Петруша, не нравится мне это.
— Баба Маня, если ты не дашь мне телефон этой тетки, я
сам его узнаю, подумаешь, проблема…
— Ладно, так и быть! Записывай!
