ГЛАВА 11
СОБАЧИЙ ХОЛОД
Ехать одному на заднем сиденье машины Шепли было удовольствие ниже среднего. Америка сбросила туфли и, хихикая как дурочка, щекотала Шепа большим пальцем ноги. Судя по тому, как бедняга при этом улыбался, он втрескался в нее до полного безумия.
У меня зазвонил телефон. Это был Адам:
— Я тут подыскал тебе одного салагу, он будет через час. В «Хеллертоне», в подвале.
— Я не смогу приехать.
— Что?
— Что слышал. Я не смогу.
— Заболел? — спросил Адам, явно закипая.
— Нет. Просто должен убедиться, что Голубка нормально добралась до дому.
— Мэддокс, ты не знаешь, чего мне стоило организовать этот бой!
— Знаю. Извини. Не могу.
Когда Шепли припарковал свой «чарджер» на обычном месте перед домом, машины Хейса поблизости не было. Я вздохнул.
— Ты идешь, старик? — обернулся Шеп.
— Да, — сказал я, разглядывая свои руки. — Наверное.
Он подвинул свое сиденье вперед, пропуская меня, я вылез и встал рядом с Америкой.
— Волноваться не из-за чего, Трэв. Поверь мне.
Я кивнул. Как только мы поднялись в квартиру, Мерик с Шепом закрылись у него в комнате. Я повалился в кресло, слушая непрерывный хохот Америки и пытаясь не представлять себе руку Паркера у Эбби на колене. Или на бедре.
Меньше чем через десять минут под окнами затарахтел мотор. Я встал у двери, держась за ручку. Две пары ног зашагали по лестнице. Одна пара была на каблуках. Я облегченно вздохнул: Голубка дома.
На площадке раздались голоса. Когда за ручку взялись с противоположной стороны, я быстро открыл дверь. Неожиданно потеряв опору, Эбби чуть не упала. Я подхватил ее:
— Поаккуратнее, грация ты моя!
Она обернулась к Паркеру: сначала физиономия у него была напряженная и озадаченная, но через секунду он нашелся и сделал вид, что изучает мою квартиру:
— Может, тут найдутся какие-нибудь несчастные униженные девушки, которых нужно подвезти?
Я смерил его взглядом. Черт! А он не такой уж и трус!
— Лучше не начинай.
Паркер улыбнулся и подмигнул Эбби:
— Я часто досаждаю ему таким образом. Хотя в последнее время не так часто, как раньше: он сообразил, что удобнее иметь дело с девчонками, у которых своя машина.
— Да, это, наверное, все упрощает, — сказала Эбби, весело улыбаясь.
— Не смешно, Голубка.
— Голубка? — удивился Паркер.
Эбби замялась:
— Э-э-э… Да, он приклеил мне такое прозвище… Даже не знаю с чего…
— Когда выяснишь, обязательно расскажи. Это, надо полагать, ужасно интересно, — улыбнулся Паркер. — Спокойной ночи, Эбби.
— Может, уже «с добрым утром»? — спросила она.
— И то и другое, — ответил он с улыбкой, от которой меня чуть не вырвало.
А вот Эбби, наоборот, разомлела от восторга, и, чтобы привести ее в чувство, я без предупреждения захлопнул дверь. Голубка встрепенулась.
— Тебя опять что-то не устраивает? — выпалила она.
Я потопал в спальню, Эбби следом. В дверном проеме она остановилась и запрыгала на одной ноге, пытаясь стянуть туфлю с другой.
— Он хороший парень, Трэв.
— Осторожней, а то заработаешь себе синяк, — сказал я, наблюдая за ее беспомощными попытками удержать равновесие.
Решив помочь, пока не упала, я взял ее за талию и стянул с ноги туфлю. Потом снял и кинул в угол свою рубашку.
К моему удивлению, Эбби завела руки за спину, расстегнула молнию на платье, сбросила его с себя и нырнула головой в ворот футболки. После этого, не вылезая из нее, каким-то образом сняла лифчик. По-моему, все женщины знают этот фокус.
— Кажется, у меня нет ничего такого, чего ты еще не видел, — сказала Эбби, закатывая глаза.
Она забралась под одеяло и поудобнее устроила голову на подушке. Тогда я снял джинсы и швырнул их в угол вслед за рубашкой.
Эбби лежала свернувшись калачиком и ждала, когда я тоже лягу. Я слегка бесился из-за того, что она приехала домой с Паркером и после этого раздевается передо мной как ни в чем не бывало. С другой стороны, я же сам внушил ей, что у нас платонические отношения. Теперь вот приходилось терпеть.
Внутри меня роилось столько всяких мыслей, и я не знал, как их распутать. Когда я заключал с Эбби пари, мне не пришло в голову, что даже если она будет жить у меня — это не помешает ей встречаться с Паркером. Устроив сцену, я только подтолкну ее в его объятия. В глубине души я понимал, что пойду на все, лишь бы удержать Голубку. И если для того, чтобы она не уехала, мне нужно обуздать свою ревность, то я это сделаю.
Я лег в постель и положил руку Эбби на бедро:
— Сегодня я пропустил бой. Адам звонил, но я не пошел.
— Почему? — спросила она, поворачиваясь ко мне.
— Хотел дождаться твоего возвращения.
Она наморщила нос:
— Тебе совершенно незачем меня нянчить.
Я провел пальцами по ее руке: какая она теплая!
— Знаю. Но я по-прежнему чувствую себя виноватым из-за прошлой ночи.
— Я же сказала: меня это не касается.
— Раз так, то почему ты ушла от меня спать на кресло? Потому что тебя все это не касалось?
— Не могла заснуть, после того как уехали твои… гости.
— Но в кресле же ты заснула? Почему не в постели?
— Рядом с парнем, который только что выпроводил из квартиры двух пьяных девиц и до сих пор ими пахнет? Даже не знаю! Какая я эгоистка!
Я поежился, пытаясь выбросить из головы описанную Эбби картину.
— Говорю же, мне очень жаль.
— А я говорю, что меня это не касается. Спокойной ночи. — И она повернулась на другой бок.
Я потянулся к ней, взял ее руку и стал гладить нежную кожу между пальчиками. Потом придвинулся ближе и поцеловал волосы.
— Я страшно беспокоился, что ты больше не станешь со мной разговаривать… но твое безразличие оказалось еще хуже.
— Чего тебе от меня нужно, Трэвис? Ты не хочешь, чтобы я огорчалась из-за твоих выкрутасов, но в то же время хочешь, чтобы мне было не все равно? Ты говоришь Америке, что не собираешься со мной встречаться, но, когда я говорю про нас то же самое, взрываешься, вылетаешь из квартиры и напиваешься до безобразия? По-твоему, тут есть хоть какая-нибудь логика?
Ее слова меня удивили.
— Так ты потому все это наговорила Америке, что слышала, как я сказал, будто не собираюсь с тобой встречаться?
