— Нет. Только пробормотала не пойми что.
Мерик улыбнулась, не переставая жевать.
— Эбби в своем репертуаре, — проговорила она с набитым ртом. — Я слышала, как ты ночью ушел из спальни. Что-то случилось?
— Я опять повел себя как осел.
Америка приподняла бровки:
— Правда? Что же ты учудил?
— Ничего, просто разозлился: наговорил ей кучу всего о своих чувствах, а у нее как будто в одно ухо влетало, в другое вылетало.
— Ну и какие у тебя чувства?
— Сейчас — усталость.
Мне в лицо полетела чипсина, но, не долетев, приземлилась на рубашку. Я подобрал ее и с хрустом засунул в рот. Сметанно-сырно-овощной соус оказался очень даже ничего.
— Нет, серьезно. Что ты ей сказал?
Я пожал плечами:
— Не помню. Что-то насчет того, что пока недостоин ее.
— А… — вздохнула Америка и, повернувшись к Шепу, с лукавой улыбочкой проговорила: — Неплохо, правда? Даже ты с этим не сможешь поспорить! — (В ответ он только скривил рот.) — Какой же ты вредина! — нахмурилась Мерик.
Шепли встал:
— Да нет, детка. Я просто неважно себя чувствую.
Схватив со столика журнал для автолюбителей, он направился в туалет. Америка с сочувствием посмотрела ему вслед, но потом выражение жалости на ее лице сменилось брезгливостью.
— Пожалуй, в ближайшие несколько часов я лучше буду пользоваться твоей ванной, — сказала она мне.
— Валяй, раз тебе еще не отбило обоняние на всю оставшуюся жизнь.
— Не отбило. А жаль, — поежилась она.
Америка сняла фильм с паузы, и мы вместе его досмотрели. В сюжет я не совсем врубился. Какая-то тетка что-то говорила про старых коров и про то, что сосед у нее — мужчина-проститутка. Ближе к финалу к нам присоединился Шепли. Главная героиня обнаружила, что влюблена в соседа. Оказалось, она не старая корова, а мужчина-проститутка исправился и теперь злился на нее из-за какого-то глупого недоразумения. Наконец она выбежала на улицу, догнала его, поцеловала, и все стало хорошо. Не самый дрянной фильм из тех, что я видел, хотя и сопливый, конечно. Девчонкам такое нравится.
Наступила середина дня. Квартира была ярко освещена, работал телевизор (правда, без звука). Казалось, все в порядке, но в то же время чувствовалась какая-то пустота. Ничего не пропало: краденые дорожные знаки на месте, наши любимые пивные постеры с голыми девчонками в разнообразных позах — тоже. Америка везде прибралась, и теперь они с Шепом лежали на диване перед телевизором и щелкали по каналам. Нормальная суббота. Но чего-то все-таки не хватало.
Эбби.
Она была рядом, в соседней комнате. Но мне хотелось слышать ее голос, отвечать на колкости, смотреть, наконец, как она грызет ногти. За то недолгое время, что мы жили вместе, я успел ко всему этому привыкнуть.
Когда Америка запустила второй фильм, дверь моей спальни открылась и по полу вяло зашлепали босые ноги Эбби. Она направилась в ванную. Приводить себя в порядок перед свиданием с Паркером. Я вдруг снова почувствовал, что нервы сдают.
— Трэв! — предостерегающе окликнул меня Шеп.
Я вспомнил, что он говорил мне утром. Паркер затеял игру, и я должен был его обыграть. Справившись с приливом адреналина, я откинулся на спинку дивана. Кажется, мой ход. Пора изображать спокойствие.
Вскоре завыли водопроводные трубы: Эбби принимала душ. Америка встала и, пританцовывая, направилась в мою ванную. Оттуда послышались голоса, но что говорили, разобрать было невозможно.
Я тихонько вышел в холл и приложил ухо к двери.
— По-моему, тебе не обязательно слушать, как моя девушка писает! — громко прошептал Шепли.
Я повернулся к нему, прижав палец к губам, и снова переключил внимание на происходящее за дверью.
— Я ему все объяснила, — сказала Голубка.
Раздался звук смыва, потом включили кран, и вдруг Эбби вскрикнула. Я, не думая, вломился в ванную:
— Голубка?
Америка рассмеялась:
— Трэв, успокойся. Я просто смыла в унитазе.
— Ой! Все в порядке, Голубка?
— Все просто супер. Проваливай.
Я захлопнул дверь и вздохнул. Глупо получилось. Через несколько секунд до меня дошло: девчонки не поняли, что я подслушиваю. Можно было спокойно продолжать.
— Неужели так трудно поставить на двери замки! — возмутилась Эбби. — Мерик?
— Очень жалко, что вы с ним не смогли найти общий язык. Ты единственная девушка, которую… — Америка вздохнула. — Хотя не бери в голову. Уже не важно.
Вода перестала бежать.
— Ты ничем не лучше его, — рассердилась Голубка. — Вы здесь все с ума сошли, что ли? Ты ведь недавно на него злилась! Забыла?
— Нет, не забыла, — ответила Мерик.
Я понимал, что пора возвращаться в гостиную, но не мог сдвинуться с места. Сердце стучало с бешеной скоростью. Уж не знаю почему, но Америка думает, у нас с Эбби может что-то получиться, а это для меня как зеленый свет. Значит, еще не все потеряно.
Я плюхнулся на диван буквально за секунду до того, как Мерик вышла из ванной.
— В чем дело? — спросила она, почуяв неладное.
— Все в порядке, детка, садись, — сказал Шепли, похлопав рядом с собой.
Америка охотно приняла приглашение. Развалилась на диване, прислонившись к Шепу.
В ванной заработал фен. Я взглянул на часы. Хуже необходимости притворяться спокойным, провожая Эбби на свидание с Паркером, могло быть только его присутствие, если бы он явился раньше и устроился ожидать ее здесь, в нашей квартире. Одно дело не взорваться, когда она просто возьмет сумочку и выйдет, другое — видеть нахальную физиономию этого козла, пока он, сидя на моем диване, обдумывает, как бы ему под конец вечера залезть Голубке в трусы.
Когда Эбби вышла из ванной, я немного успокоился. На ней было красное платье, губы накрашены точно в тон. Волосы она накрутила наподобие того, как делали красотки пятидесятых, только лучше. Гораздо, гораздо лучше.
Я улыбнулся, причем искренне:
— Ты… великолепно выглядишь.
Она явно не ожидала, что я буду так миролюбив:
— Спасибо.
Раздался звонок в дверь. Я почувствовал новый выброс адреналина в кровь, но выходить из себя было нельзя. Я сделал глубокий вдох.
Эбби открыла дверь. Несколько секунд Паркер молчал, после чего наконец проворковал:
— Ты самое прекрасное создание из всех, кого я видел!
Черт бы его побрал! Мне захотелось сначала стошнить, а потом шарахнуть по чему-нибудь кулаком.
Америка улыбалась во весь рот. У Шепли тоже был вполне довольный вид. Я, не оборачиваясь, продолжал пялиться в телевизор. Попадись мне сейчас на глаза самодовольная физиономия Паркера, я бы вскочил и дал ему такого пинка, что он в одну секунду оказался бы на первом этаже, не задев ни единой ступеньки.
