Я снова повернулся к двери и схватился за ручку.
— Ты сделаешь из меня психа, Голубка! — прорычал я, глядя на нее через плечо. — Когда ты рядом, я перестаю по-человечески соображать.
— И это моя вина?
Я развернулся. Мой взгляд переместился с Голубкиных глаз на халатик, на коленки, на ступни и опять на глаза.
— Не знаю. У меня все вчерашнее как в тумане, но… по-моему, ты не сказала «нет».
Эбби шагнула ко мне. Сначала я подумал, она вцепится ногтями, но ее лицо вдруг стало спокойнее, плечи обмякли.
— Что ты хочешь, чтобы я ответила, Трэвис?
Я взглянул на браслет, потом снова на нее:
— Думала, я не вспомню, да?
— Нет! Я обиделась, что ты забыл!
В ее словах не было смысла. Ни малейшего.
— Почему?
— Потому что если бы я… Если бы мы… а ты потом не… Не знаю почему! Просто обиделась, и все!
Она почти призналась. Я ее почти заставил. Она злилась из-за того, что чуть не отдала мне свою невинность, а я все забыл. Вот оно! Нужно было ловить момент. Другого подходящего повода расставить точки над «i» могло не представиться, а время бежало. Шепли вот-вот должен был зайти и отправить их с Америкой куда-нибудь погулять, пока мы с ним готовимся к вечеринке.
Я подскочил к Эбби и, остановившись в каких-нибудь нескольких дюймах от нее, взял обеими руками ее лицо:
— Что мы с тобой делаем, Голубка?
Взгляд Эбби упал на мой ремень, потом медленно пополз вверх.
— Это я у тебя хочу спросить, — сказала она, глядя мне в глаза.
Ее лицо замерло, как будто она боялась, что, стоит ей признаться в своих чувствах, сразу же произойдет сбой в системе.
Услышав стук в дверь, я почувствовал страшное раздражение, но не дал ему прорваться наружу.
— Эбби, — сказал Шеп, — Америка просила передать, что идет по каким-то делам. Спрашивает, не хочешь ли ты пойти с ней.
— Голубка? — проговорил я, не сводя глаз с ее лица.
— Да, — ответила она Шепу. — Мне тоже кое-куда нужно.
— Тогда она тебя ждет, — сказал Шепли, и его шаги затихли в коридоре.
— Голубка? — повторил я, не желая отступать.
Она попятилась, достала какие-то вещи из шкафа и скользнула мимо меня:
— Давай не сейчас, ладно? У меня сегодня много дел.
— Конечно, — разочарованно вздохнул я.
ГЛАВА 13
ФАЯНС
Эбби провела в ванной всего несколько минут, что было нам на руку: мы пытались выпроводить ее из дому как можно быстрее. Я изо всех сил старался сохранить спокойствие и не выкинуть какую-нибудь глупость, а то ведь Голубке немного надо, чтобы в очередной раз на меня обидеться.
Входная дверь захлопнулась, и машина Америки отъехала от парковки. Опять в квартире стало пусто и тоскливо. Я терпеть не мог, когда Эбби уходила, и мне было непонятно, как я вообще здесь жил, до того как с ней познакомился.
Я достал маленький полиэтиленовый пакет, который принес домой несколько дней назад. Там были наши с Голубкой фотографии: я сбросил их со своего телефона и отдал распечатать.
Теперь стены спальни стали уже не такими белыми. Как только я повесил последнюю фотку, в дверь постучал Шепли:
— Эй, старик!
— А?
— У нас с тобой до фига дел.
— Знаю.
Мы поехали к Брэзилу. Почти всю дорогу молчали. Брэзил появился на пороге с большущей связкой шариков в руке. Их было штук двадцать пять, и они колыхались на длинных серебристых шнурках, которые так и лезли бедняге в лицо. Ему приходилось постоянно отмахиваться и отплевываться.
— Ну наконец-то! А я уж решил, что вы на все забили! Скоро Грувер привезет торт и спиртное.
Мы прошли в гостиную. Стены там оказались не многим живописнее моих. Хорошо, что хоть диван имелся: либо это был дар Армии спасения, либо квартирка сдавалась «полностью меблированной».
Брэзил продолжал:
— Я сказал ребятам, чтобы притащили чего-нибудь пожрать и взяли у Мики колонки. А у «сестричек» добыл какие-то фонарики — объяснил, что это для вечеринки, которая будет на следующей неделе. Самих девиц, не бойтесь, не пригласил.
— Правильно сделал, — сказал Шепли. — А то Америка нас всех порвет, если они с Эбби приедут, а тут «Сигма Каппа»
[3]
в полном составе.
Брэзил усмехнулся:
— Из девчонок придут только несколько одногруппниц Эбби, ну и те, кого приведут с собой наши ребята. Думаю, именинница будет довольна.
Я улыбнулся, глядя, как Брэзил украшает потолок шариками со свисающими нитями.
— Я тоже так думаю. Шеп?
— Чего?
— Паркеру не звони до последнего. Совсем не пригласить его нельзя, но он хотя бы не будет торчать тут с самого начала. А глядишь, и вообще не выберется.
— Усек.
Брэзил вздохнул:
— Трэв, поможешь мне передвинуть мебель?
— Конечно. — Я прошел за ним в соседнюю комнату.
Кухня была совмещена со столовой. Вдоль стен там уже стояли стулья. На столешнице выстроился длинный ряд чистых стопок, а рядом красовалась неоткрытая бутылка текилы.
— Это ведь не для Эбби? — насторожился Шепли.
Брэзил улыбнулся, показав белые зубы, которые резко контрастировали со смуглой оливковой кожей:
— Э-э-э… вообще-то, есть такая традиция. Если футбольная команда устраивает для кого-нибудь вечеринку, то человек должен выпить их угощение.
— Но они же не заставят Эбби опрокинуть столько рюмок текилы! Трэв, скажи ему!
Брэзил поднял руку:
— Никто не собирается ее заставлять! За каждую опустошенную стопку она получит двадцать баксов. Это будет наш подарок.
Его улыбка улетучилась, когда он заметил хмурую гримасу Шепа.
— Ваш подарок — алкогольное отравление?
Я кивнул:
— Не кипятись, братишка. Захочет — будет пить, не захочет — не будет. Ничего с ней не случится.
Мы отодвинули стол в сторону, потом помогли парням-футболистам перетаскать еду и установить колонки. Девушка, которая пришла с кем-то из них, принялась разбрызгивать освежитель воздуха.
— Никки! Брось эту ерунду!
Она подбоченилась:
— С удовольствием бы бросила, если бы вы, ребята, так не воняли! Десять потных парней! Представляете, какой тут скоро будет аромат? Или хотите, чтобы именинница вошла и подумала, будто попала в мужскую раздевалку?
