— Она права, — сказал я. — Раз уж об этом зашла речь, то мне надо сгонять к себе и принять душ. Через полчаса вернусь.
Кивнув мне, Шепли вытащил из одного кармана ключи, из другого — телефон и быстро отправил эсэмэску Америке. Через несколько секунд пришел ответ. Шеп улыбнулся:
— У них все идет по плану. Скоро будут.
— Отлично.
Мы рванули домой. За каких-нибудь пятнадцать минут я успел помыться, побриться и одеться. Потом, постоянно поглядывая на часы, стал ждать Шепли.
— Да успокойся ты! — сказал он, застегивая зеленую клетчатую рубашку. — Они еще в магазине.
Послышалось громкое тарахтение двигателя, хлопнула дверца машины, пара ног затопала по ступенькам. Я улыбнулся:
— Привет, Трент! Ты как раз вовремя!
Трентон тоже улыбнулся и протянул мне средней величины коробку с крышкой. В стенках было прорезано несколько дырок.
— Он поел, попил и сделал все свои дела. Так что в ближайшее время сюрпризов не предвидится.
— Ты молодчина, Трент! Спасибо!
Я выглянул и увидел отца за рулем пикапа. Мы помахали друг другу. Трентон заглянул внутрь коробки:
— Веди себя хорошо, дружище! Думаю, мы с тобой еще увидимся.
Щенок забарабанил хвостом по стенкам. Я снял крышку и понес Голубкин подарок в комнату Шепли.
— Только не это, старик! Почему ко мне? — простонал он.
— Потому что в мою Эбби может зайти раньше времени, — ответил я, доставая телефон и набирая Голубкин номер.
Раздался гудок, потом еще один.
— Алло?
— Пора ужинать! Где вас обеих носит?
— Мы решили немного себя побаловать. Вы ведь с Шепом умеете обращаться с ножом и вилкой? Уверена, справитесь!
— Да ну тебя! Мы, вообще-то, волнуемся.
— У нас все хорошо, — сказала Эбби с улыбкой в голосе.
— Передай ему, что мы скоро приедем, — добавила Америка где-то совсем рядом с Голубкой. — Только заглянем к Брэзилу забрать кое-какие тетради для Шепа — и домой.
— Слышал? — спросила Эбби.
— Да. До скорого, Голубка.
Я нажал отбой, и мы с Шепли быстро спустились к машине. Не знаю почему, но я нервничал.
— Ты позвонил этому уроду?
Шеп кивнул, заводя «чарджер»:
— Пока ты был в душе.
— Приедет?
— Не к началу. Разбухтелся, что его поздно предупредили, но я сказал, не фиг было болтать. Если б не он, вообще бы ничего не пришлось переносить. Он прикусил язык.
Я улыбнулся. Паркер всегда меня раздражал, но, не пригласи я его, Голубка бы расстроилась. Поэтому я себя пересилил и попросил Шепа его позвать.
— Надеюсь, ты не напьешься и не захочешь ему врезать? — спросил Шепли.
— Не знаю, не знаю. Обещать ничего не могу. Паркуйся вон там, в сторонке, чтобы Эбби не увидела машину.
Мы поднялись и постучали. В квартире Брэзила было тихо.
— Это мы! Открывайте!
Дверь открылась, и на пороге появился Крис Дженкс с глупой ухмылкой на физиономии. Он уже надрался и стоял, раскачиваясь из стороны в сторону. Это был единственный человек, который нравился мне еще меньше, чем Паркер Хейс. Поговаривали, что один раз на вечеринке в «Сигме Тау» Дженкс что-то бросил девчонке в бокал. Многие в это верили, ведь в здравом уме ни одна телка не согласилась бы с ним переспать. Поскольку доказательств не было, я пока просто старался за ним приглядывать.
Я вопросительно посмотрел на Шепа. Он поднял руки, показывая, что понятия не имеет, откуда здесь взялся Дженкс. Взглянув на часы, я выключил свет, и мы стали ждать Эбби, смахивая с лиц серебристые хвостики воздушных шаров, которые висели под потолком. В маленькую гостиную набилось столько народу, что невозможно было пошевелиться, чтобы в темноте кого-нибудь не задеть.
В дверь постучали. Мы все замерли. Открывать никто не пошел. Несколько человек начали перешептываться, остальные на них зашикали. Наконец снова послышался стук, и только тогда Брэзил распахнул дверь. Увидев Эбби на пороге, мы в один голос крикнули: «С днем рождения!»
Голубкины глаза расширились, потом она улыбнулась и быстро прикрыла рот рукой. Америка подтолкнула ее, они вошли, и все сгрудились вокруг именинницы. Когда я направился к ней, гости расступились.
Выглядела она потрясающе. Серое платье и желтые туфли на каблуках. Я поцеловал Эбби в лоб, поднеся ладони к ее лицу:
— С днем рождения, Голубка.
— Но ведь он только завтра, — сказала Эбби, улыбаясь всем, кто стоял вокруг нас.
— Поскольку тебе на нас донесли, нам пришлось быстренько все переиграть. Хотели удивить. Ты удивлена?
— Еще как!
Финч бросился к Эбби с поздравлениями, а Америка подтолкнула ее локтем:
— Хорошо, что я потащила тебя сегодня по магазинам! А то явилась бы ты сюда фиг знает в каком виде!
— Классно смотришься! — сказал я, оглядывая Голубку.
Комплимент, конечно, получился не слишком поэтический, но сейчас, на виду у всех, не хотелось переусердствовать.
Брэзил подошел и заключил Эбби в свои медвежьи объятия:
— Америка тебе небось наплела, какой я страшный и как она не хочет идти ко мне одна? Так имей в виду: это только для того, чтобы тебя сюда заманить!
Мерик рассмеялась:
— А ведь сработало!
Эбби помотала головой, по-прежнему улыбаясь и глядя по сторонам широко раскрытыми глазами: еще не оправилась от удивления. Она наклонилась к Америке и что-то ей шепнула, та ответила, тоже шепотом. Я хотел спросить, в чем дело, но тут Брэзил врубил стереосистему на полную мощность, и все радостно вскрикнули.
— Иди сюда, Эбби. — (Они прошли на кухню и остановились перед шеренгой стопок.) — Принимай поздравления от футбольной команды, детка, — с улыбкой сказал Брэзил, разливая текилу. — Так мы празднуем дни рождения: тебе стукнуло девятнадцать, значит ты получаешь девятнадцать стопок. Можешь опустошить их все сама или поделиться с друзьями, но чем больше выпьешь, тем больше получишь вот этого. — Он помахал пачкой двадцатидолларовых купюр.
— О боже! — взвизгнула Эбби.
При виде такого количества зелени у нее загорелись глаза.
— За дело, Голубка! — подбодрил ее я.
Она с подозрением взглянула на Брэзила:
— По двадцатке за каждую выпитую стопку?
— Именно так. Но если учесть, что ты у нас далеко не тяжеловес, думаю, к концу вечера мы потеряем баксов шестьдесят, не больше.
— Не торопись с выводами, Брэзил, — сказала Эбби.
Взяв до краев наполненную стопку, она опустошила ее уверенным движением профессионала: быстро провела ею по нижней губе, одновременно запрокинув голову, и готово! В жизни своей не видел ничего сексуальнее.
