— Но убедиться сможешь только ты, — пропела Голубка.
Я не ответил. Тогда она отстранилась и посмотрела мне в глаза:
— Ты действительно хочешь, чтобы я переоделась?
Изучив ее лицо, а потом и все остальное, я выдохнул:
— Ты всегда прекрасна, что бы ни носила. И мне пора к этому привыкнуть, да?
Голубка пожала плечами, я покачал головой:
— Ладно, мы и так уже опоздали. Поехали.
Положив руку на талию Эбби, я повел ее через газон к общаге «Сигмы Тау». Голубка тряслась от холода, поэтому я шел неловкими торопливыми шажками: мне не хотелось, чтобы она простудилась, и мы двигались так быстро, как только позволяли ее высокие каблуки. Едва мы преодолели тяжелую двустворчатую дверь, я сунул в рот сигарету, внося свою лепту в типичную для подобных вечеринок задымленность помещения. Внизу глухо бухали колонки — как будто стучало огромное сердце.
Мы с Шепом помогли девушкам снять пальто, Эбби и я направились на кухню, Мерик и Шепли держались позади нас. Взяв себе пива, мы стали слушать, как Джей Грувер и Брэд Пирс обсуждают мой последний бой. Лекси теребила рубашку Брэда, явно утомленная мужскими разговорами.
— Старик, у тебя на руке имя твоей девушки? Это как же тебе надо было врезаться! — изумился Брэд.
Я повернул запястье, показывая татуировку.
— Я от нее без ума, — сказал я, взглянув на Эбби.
— Ты же ее почти не знаешь! — фыркнула Лекси.
— Еще как знаю!
Боковым зрением я увидел, что Шепли потащил Америку к лестнице. Я взял Эбби за руку, и мы тоже туда направились. К моему сожалению, Брэд и Лекси увязались за нами. Мы стали цугом спускаться в полуподвал. С каждым нашим шагом музыка била по ушам все сильнее.
Как только мы оказались внизу, диджей включил медленную песню. Недолго думая, я потянул Эбби на бетонный танцпол, вокруг которого громоздилась мебель, временно отодвинутая с середины зала.
Голова Голубки удобно расположилась у изгиба моей шеи — как тут и была.
— Хорошо, что раньше я никогда не ходил на такие вечеринки, — сказал я ей на ухо. — Что бы я стал тут без тебя делать?
Эбби прижалась щекой к моей груди. Ее пальцы стиснули мне плечи.
— В этом платье ты имеешь большой успех, — проговорил я. — И это, пожалуй, даже клево — быть с девушкой, которую все хотят.
Голубка отслонилась и выразительно закатила глаза:
— Они меня не хотят. Просто им любопытно, чем я тебя так зацепила. В любом случае мне жаль того, кто думает, будто у него есть шанс. Потому что я влюблена в тебя — по уши и безнадежно.
— Знаешь, чем ты меня зацепила? — спросил я, подумав: «Неужели до сих пор не ясно?» — Я не чувствовал, как бессмысленно живу, пока ты мне не встретилась. И что такое одиночество, я тоже не понимал, пока не оказался в своей постели без тебя. Ты — все, чем я дорожу. Именно тебя я все это время ждал.
Эбби потянулась к моему лицу и взяла его в ладони, а я обхватил ее руками и оторвал от пола. Наши губы соприкоснулись. Поцелуем я постарался досказать Голубке то, чего не получалось выразить словами.
После нескольких песен и довольно забавной стычки между Америкой и Лекси я решил подняться наверх:
— Пойдем, Голубка, мне надо покурить.
Эбби пошла за мной, я прихватил ее пальто, и мы направились на балкон. Едва мы оказались там, я замер. Голубка тоже. Перед нами стоял Паркер, лапающий какую-то наштукатуренную девицу. Эти двое при виде нас остолбенели, как и мы.
Первым пошевелился Хейс: он вытащил руку из-под юбки своей подружки.
— Эбби, — с усилием выдохнул он.
— Привет, Паркер, — ответила Голубка, подавляя смешок.
— Э-э-э… как дела?
Она вежливо улыбнулась:
— Прекрасно. А у тебя?
— Э-э-э… — Он посмотрел на свою пассию. — Эбби, это Эмбер. Эмбер, это Эбби…
— Та самая Эбби? — удивилась девица.
Смущенный Паркер быстро кивнул. Эмбер пожала Голубке руку, скроив гадливую мину. Потом враждебно уставилась на меня:
— Рада познакомиться… как принято говорить.
— Эмбер! — одернул ее Паркер, хватая за руку.
Я, хохотнув, открыл для них дверь, и они ушли с балкона.
— Да… неловко получилось, — сказала Эбби, качая головой и зябко обхватывая себя руками.
Она заглянула через перила: внизу, несмотря на зимний ветер, отважно гуляло несколько парочек.
— По крайней мере, Паркер перестал выпрыгивать из штанов, пытаясь заполучить тебя, — улыбнулся я.
— Мне кажется, он хочет не столько меня вернуть, сколько добиться, чтобы мы с тобой не были вместе.
— Как-то раз Хейс забрал девушку из моей квартиры и подвез ее домой. Это был один-единственный случай, а ведет он себя так, будто героически похищал из моих когтей каждую первокурсницу, которую я трахал.
Эбби недовольно на меня покосилась:
— Я никогда тебе не говорила, что терпеть не могу это слово?
— Извини, — сказал я, притягивая ее к себе. Я зажег сигарету и, затянувшись, посмотрел на свое запястье, на котором сплетались воедино семь изящных, но четких черных букв: «Голубка». — Как странно… Эта надпись — не просто моя любимая новая татуировка. Когда я смотрю на нее, становится спокойнее.
— Действительно, странно, — ответила Эбби.
Я метнул в нее укоризненный взгляд, а она рассмеялась:
— Шучу. Не могу сказать, что понимаю это, но все равно очень мило… И очень в твоем репертуаре.
— Если мне так приятно видеть у себя на руке твое имя, то каково же будет надеть тебе на палец кольцо!
— Трэвис…
— Года через четыре или, может, через пять лет, — сказал я и внутренне сжался, поняв, что зашел слишком далеко.
Эбби сделала вдох:
— Нам надо притормозить. А то мы торопимся. Очень торопимся.
— Голубка, не начинай.
— Если мы будем двигаться такими темпами, то еще до выпуска из университета я начну расхаживать без каблуков и с огромным животом. Я пока не готова переехать к тебе, не готова получить от тебя кольцо и совершенно точно не готова создать семью.
Я ласково обнял Эбби за плечи:
— Но ты ведь не имеешь в виду, что хочешь еще «на других посмотреть»? А то я не намерен тебя ни с кем делить. Ни фига подобного.
— Да не нужны мне другие! — сердито сказала она.
Я облегченно выдохнул, отпустил ее плечи и, повернувшись, ухватился за перила.
— Тогда в чем же дело? — спросил я и снова замер, не без опасения ожидая ответа.
