— Но тебя же не тяготили деньги, которые ты заработала на моих боях здесь! Ты, кажется, намеревалась купить на них машину.
— Ты прекрасно знаешь: это другое дело.
Я нахмурился:
— Все будет хорошо, Голубка. Вот увидишь.
Эбби посмотрела на меня. Ее щеки вспыхнули.
— Зачем ты вообще меня спрашивал, раз собирался работать на Бенни независимо от того, что я скажу?!
— Думал, ты меня поддержишь. Деньги слишком большие, чтобы от них отказываться. Это было бы безумием.
Она сникла. Довольно долго молчала. Наконец кивнула:
— Ладно. Значит, ты принял решение.
Мой рот растянулся в широкой улыбке.
— Увидишь, Голубка: все будет супер. — Я встал, подошел к Эбби и поцеловал ее пальчики. — Умираю с голоду. А ты?
Она покачала головой. Я чмокнул ее в макушку и направился в кухню, бодро напевая привязавшуюся песенку. Взяв два куска хлеба, немного салями, сыра и острой горчицы, я подумал: «Ура! Кажется, прокатило».
С бутербродом я покончил в три укуса. Потом залил его пивом и стал думать, что бы съесть еще. Только оказавшись дома, я почувствовал, насколько поездка в Вегас меня вымотала. Причем дело было не только в перелете, но, наверное, и в нервах тоже. Зато теперь я мог успокоиться: Голубка знала о моих планах, мы обо всем договорились. Ко мне вернулся прежний аппетит.
Эбби, с чемоданом в руке, прошла по коридору, свернула за угол и через гостиную направилась к выходу, даже не взглянув в мою сторону.
— Голубка? — окликнул ее я.
Подойдя к открытой двери, я увидел, что Эбби шагает к машине Америки. Не дождавшись ответа, сбежал по ступенькам и через газон устремился к «хонде», возле которой стояли Шепли, Мерик и Голубка.
— Куда ты собралась? — спросил я, указывая на чемодан. Эбби неловко улыбнулась. Было ясно: тут что-то не так. — Голубка?
— Отвезу вещи в «Морган». Там полно стиральных машин и сушилок, а у меня накопилась целая куча белья.
Я нахмурился:
— Ты хотела уехать, не сказав мне?
— Не будь параноиком, Трэв, — вступилась за нее Америка. — Она же ненадолго.
— Ладно, — неуверенно пробормотал я. — Ночевать приедешь?
— Не знаю. Зависит от того, успею ли управиться со стиркой.
Я догадывался, что Эбби по-прежнему смущает мое решение относительно Бенни, но решил не трогать больше эту тему. Просто улыбнулся и привлек Голубку к себе:
— Через три недели тебе уже не придется стирать самой. Будем отдавать все в прачечную. А можно просто выбрасывать старую одежду и покупать новую.
— Ты опять будешь драться для Бенни? — остолбенела Америка.
— Он сделал предложение, от которого я не смог отказаться.
— Трэвис… — начал Шепли.
— Ой, ребята, и вы туда же? Бросьте! Если я для Голубки не изменил своего решения, то вы меня точно не переубедите!
Америка и Эбби обменялись взглядами.
— Поехали. Твое белье само себя не перестирает, — сказала Мерик.
Я наклонился и поцеловал Эбби в губы. Она прижалась ко мне, стараясь поцелуем загладить неловкость своего отъезда.
— До скорого, — сказал я, открывая перед Голубкой дверцу машины. — Люблю тебя.
Шепли поставил чемодан Эбби в багажник, Америка села за руль и пристегнулась. Я захлопнул Голубкину дверцу и встал, сложив руки на груди.
— Ты что, действительно решил драться для Бенни?
— Он предложил мне сто пятьдесят тысяч за бой.
— Сто пятьдесят тысяч?!
— Ты бы смог сказать «нет»?
— Смог бы, если бы знал, что иначе Америка меня бросит.
Я хохотнул:
— Голубка не собирается меня бросать.
Америка начала пятиться, чтобы выехать с парковки, и я заметил, как у Эбби по щекам фадом покатились слезы. Тогда я подскочил к ее окну и постучал:
— Что случилось, Голубка?
— Поезжай, Мерик, — проговорила она, вытирая лицо.
Я побежал рядом с «хондой», барабаня ладонью по стеклу. Эбби даже не повернула головы. Я почувствовал, как страх пробирает меня до костей.
— Голубка? Америка, останови свою чертову машину! Голубка, не делай этого!
Мерик вывернула на дорогу и нажала на газ. Я сначала погнался за машиной, но, когда она уже почти исчезла из виду, развернулся и бросился к своему «харлею». На бегу достав из кармана ключи, запрыгнул на сиденье мотоцикла. Шепли попытался меня остановить:
— Трэвис, не надо!
— Черт! Шеп, она от меня уезжает! — крикнул я, срываясь с места на максимальной скорости и уносясь по улице.
Когда я домчался до парковки «Моргана», Америка как раз выходила из своей машины. Я так резко затормозил, что не смог с первого раза опустить подножку и чуть не свалился вместе с мотоциклом. Подбежав к «хонде», принялся дергать за ручку пассажирского сиденья. Америка сжала зубы, как будто ожидая, что я на нее наброшусь.
Я взглянул на здание общаги: Эбби была уже там.
— Впусти меня, Мерик! — сказал я умоляюще.
— Извини, — ответила Америка и задним ходом выехала со стоянки.
Я в два прыжка очутился на крыльце, и тут мне навстречу вышла незнакомая девчонка. Я хотел проскочить внутрь, но она преградила дорогу:
— Тебе нельзя входить сюда одному.
Я достал из кармана ключи от мотоцикла и потряс ими у нее перед лицом:
— Моя девушка Эбби Эбернати оставила это у меня дома. Просто решил занести.
Девчонка неуверенно кивнула и посторонилась. Перескакивая через несколько ступенек, я взбежал по лестнице и через секунду был на Голубкином этаже, у двери комнаты. Отдышавшись, чтобы голос звучал спокойнее, я сказал:
— Голубка, впусти меня, малыш. Нам нужно поговорить.
Она не ответила.
— Голубка, ты права. Я тебя не выслушал. Давай сядем и еще раз все обсудим, ладно? Я просто… Пожалуйста, открой! Не пугай меня!
— Уходи, Трэвис, — отозвалась Кара.
Я стукнул в дверь кулаком:
— Голубка? Черт! Да открой же наконец! Я не уйду, пока мы не поговорим! Голубка!
— Ну чего тебе? — прорычала Кара, высовывая голову в коридор.
Она подняла очки на лоб и потянула носом воздух. Для такой миниатюрной девушки она выглядела ужасно свирепо. Я облегченно вздохнул, подумав, что теперь, по крайней мере, увижу Эбби. Но в той части комнаты, которая просматривалась из-за плеча соседки, никого не было.
— Кара, — сказал я, стараясь сохранять спокойствие, — пожалуйста, передай Эбби, что мне очень нужно с ней повидаться.
