Я не ответил. Меган как ни в чем не бывало продолжила:
— Я знала, что у вас ничего не получится. — Она пожала плечами, подошла еще ближе и прошептала, почти касаясь полными губами моего уха: — Мы с тобой похожи, Трэвис. Оба никому не нужны.
Я посмотрел ей в глаза, потом на губы, потом опять в глаза. Она подалась ко мне, изобразив свою фирменную сексуальную полуулыбку.
— Отвали, Меган.
Улыбка исчезла. Я прошел мимо.
ГЛАВА 22
НИКОМУ НЕ НУЖНЫЙ
Следующая неделя тянулась бесконечно. Мы с Америкой решили, что ей пока лучше пожить в «Моргане». Шепли неохотно согласился. Эбби пропустила все три лекции по истории и перестала обедать в столовой. Я пытался встретиться с ней после других ее занятий, но она или вообще не приходила, или убегала пораньше. На звонки не отвечала.
Шепли уверял меня, что с ней все в порядке, ничего не случилось. Узнавать об этом из вторых рук было тягостно, но все-таки не настолько, как если бы я оказался совершенно отрезанным от нее и не знал бы даже, жива ли она. Сейчас Эбби явно не желала со мной общаться, и тем не менее я не переставал надеяться, что когда-нибудь она меня простит или соскучится по мне так же, как я по ней, и объявится у нас в квартире. Я не мог смириться с перспективой никогда ее больше не увидеть и поэтому решил ждать.
В пятницу Шепли постучался ко мне в комнату.
— Входи, — сказал я, лежа в постели и пялясь в потолок.
— Дружище, ты сегодня вечером куда-нибудь собираешься?
— Нет.
— Может, Тренту позвонишь? Выпьете чего-нибудь, ты немного развеешься?
— Нет.
Шепли вздохнул:
— Послушай, Америка возвращается ко мне на уикэнд. Не хотелось бы тебя об этом просить, но… пожалуйста, не приставай к ней с расспросами про Эбби. Я еле уговорил Мерик приехать. Она хочет просто побыть в моей комнате. Договорились?
— Да.
— Позвони Тренту. А еще тебе нужно чего-нибудь поесть и принять душ. Ты фигово выглядишь.
С этими словами Шепли захлопнул дверь. Она нормально не закрывалась с тех пор, как я сорвал ее с петель. Теперь, когда кто-нибудь выходил из комнаты, я вспоминал тот погром, который устроил в квартире после исчезновения Эбби. Вспоминал, что вскоре она ко мне вернулась.
Я закрыл глаза, но заснуть не смог. Мне всю неделю плохо спалось. Как Шепли и ему подобные проходят через все это снова и снова, сначала с одной девушкой, потом с другой? Я, если даже и встречу женщину, которая могла бы сравниться с Эбби, точно не захочу еще раз вывернуть свое сердце наизнанку. Я не смогу заново такое пережить и перечувствовать. Это же как медленная смерть, и я был не прав, когда позволил себе ей поддаться.
Через двадцать минут я услышал, что приехала Америка. Они с Шепом спрятались от меня в его комнате, и, хоть говорили тихо, обрывки фраз все равно разносились по квартире. Голос Мерик растравлял меня: невыносимо было думать о том, что, может быть, всего несколько минут назад она говорила с Эбби.
Я заставил себя подняться и направился в ванную, чтобы принять душ и проделать остальные гигиенические процедуры, которыми в последние дни пренебрегал. Звуки, доносившиеся из комнаты Шепли, утонули в шуме воды, но снова всплыли, как только я выключил кран.
Я оделся и взял ключи от мотоцикла, настроившись на долгую прогулку, конечным пунктом которой, скорее всего, должен был стать дом моего отца.
Как раз когда я проходил мимо комнаты Шепли, у Америки зазвонил телефон. По рингтону я понял, что это Эбби, и внутри у меня все оборвалось.
— Могу заехать за тобой, и мы где-нибудь поужинаем, — сказала Мерик.
Голубка проголодалась. Значит, не исключено, что она поедет в столовую. Я выбежал из дому, вскочил на мотоцикл и рванул в кампус, не обращая внимания ни на светофоры, ни на дорожные знаки.
В столовой Эбби не оказалось. Я подождал немного, но она не появилась. Сникнув, я поплелся к мотоциклу. Уже стемнело. Вечер был тихий и холодный, совсем не похожий на тот, когда я выиграл пари и пешком провожал Голубку до «Моргана». Из-за этого контраста я еще острее чувствовал пустоту от нашей разлуки.
Вдруг в нескольких ярдах от себя я увидел одинокую маленькую фигурку, которая шла по направлению к столовой. Это была Эбби.
Волосы Голубка собрала в пучок, и, когда она подошла ближе, я заметил, что на ней нет макияжа. Руки у нее были сложены на груди. Вместо пальто Эбби надела толстый серый кардиган.
— Голубка? — окликнул я ее, выйдя из тени на свет.
Она, вздрогнув, остановилась, но, узнав меня, несколько расслабилась:
— Боже мой, Трэвис! Ты меня до смерти напугал!
— Мне бы не пришлось подкрадываться к тебе в темноте, если бы ты брала трубку, когда я тебе звоню.
— Выглядишь просто ужасно. Как будто только что из пекла, — сказала она.
— Неудивительно. У меня такое ощущение, будто пару раз за эту неделю я там побывал.
Эбби поежилась, и я с трудом удержался, чтобы не обнять ее и не согреть своим теплом. Она вздохнула:
— Вообще-то, я собиралась поесть. Я тебе позже позвоню, ладно?
— Нет, мы должны поговорить.
— Трэв…
— Я отказался от предложения Бенни. Еще в среду позвонил ему и сказал «нет».
Я надеялся на улыбку или на какой-нибудь другой одобрительный жест. Но у нее на лице ни единый мускул не дрогнул.
— Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать, Трэвис.
— Что ты меня прощаешь, что возвращаешься ко мне.
— Не могу.
Мое лицо болезненно сжалось. Эбби попыталась пройти мимо, но я инстинктивно преградил ей дорогу, чувствуя, что если сейчас не удастся ее задержать, то это будет конец.
— Я не спал, не ел… Извини, мне трудно сосредоточиться… Я знаю: ты меня любишь. У нас все будет по-прежнему, стоит тебе только захотеть.
Она закрыла глаза:
— Наши отношения не могут привести ни к чему хорошему, Трэвис. Думаю, желание сделать меня своей стало для тебя навязчивой идеей, вот и все.
— Эбби, но это неправда! Я люблю тебя больше жизни!
— О том и речь. Ты говоришь как сумасшедший.
— Я не сумасшедший. И говорю правду.
— Допустим. Тогда что для тебя на первом месте? Деньги? Потом я, потом твоя жизнь? Или что-то все-таки важнее денег?
— Послушай, я понимаю, что ошибся. Если бы знал, что ты меня бросишь, я бы ни за что… Я просто хотел позаботиться о тебе.
— Ты это уже говорил.
— Пожалуйста, не поступай так со мной. Я не могу этого выносить… Ты меня убиваешь, — сказал я, балансируя на грани паники.
