— Трэвис, постой. — (Я обернулся и увидел Эбби.) — Подожди пять минут, пока я не соберу вещи.
Я улыбнулся: гора свалилась с плеч. Мы вместе вернулись в Голубкину комнату, я остановился у порога, а Эбби принялась метаться из стороны в сторону, кидая в сумку всякую всячину. Как в тот вечер, когда я выиграл пари. Я понял, что ни на какие сокровища не променял бы ни единой секунды того времени, которое мы провели вместе.
— Голубка, я все еще тебя люблю.
— Не надо, Трэвис. Я делаю это только ради твоего отца и братьев.
Я задержал дыхание, чтобы подавить резкую боль в груди:
— Знаю.
ГЛАВА 23
ВЫСКАЗАЛСЯ
Разговор не клеился. Все, о чем бы я ни заводил речь, казалось некстати. И я молчал, чтобы не разозлить Эбби еще до того, как мы приедем к отцу.
План мой был таков: Голубка станет играть роль моей девушки, почувствует, что ей меня не хватает, а там, глядишь, я еще раз попрошу у нее прощения и мы помиримся. Все это выглядело, конечно, не слишком надежным, но больше ничего не оставалось.
Подъехав к дому по мокрой гравийной дорожке, я остановился у крыльца и выгрузил наши сумки. Отец с улыбкой открыл дверь:
— Здравствуй, сынок. — Он улыбнулся еще шире, заметив стоявшую рядом со мной мокрую, но оттого не менее прекрасную девушку. — Эбби Эбернати! Мы с нетерпением ждем завтрашнего обеда. Много времени прошло с тех пор, как… М-да… Много времени прошло.
Войдя в дом, отец положил руку себе на пузо и весело сказал:
— Думаю, Трэв, вы оба заночуете в гостевой спальне. Вряд ли вам будет удобно в твоей бывшей детской.
Голубка поглядела на меня. Я промямлил:
— Эбби… э-э-э… Она, наверное, пускай ложится в гостевой, а я у себя.
Тут появился Трентон и скривил физиономию:
— Это еще почему? Разве вы не живете вместе?
Сам ведь, засранец, прекрасно знал почему.
— В последнее время нет, — сказал я, с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на него.
Отец с Трентом обменялись взглядами.
— В комнате Томаса уже давно кладовка. Поэтому его я хотел поселить у тебя. Но раз так, то он, пожалуй, и в гостиной поспит, — сказал отец, оглядывая старые полинялые диванные подушки.
— Нет, что вы, Джим, не беспокойтесь. Все в порядке, мы просто хотели… соблюсти благопристойность, — проговорила Голубка, дотрагиваясь до моего плеча.
Отец расхохотался на весь дом.
— Эбби, — сказал он, похлопав ее по руке, — ты же видела моих сыновей! Неужели ты думаешь, что меня еще можно чем-нибудь шокировать?
Я кивком указал в сторону лестницы, Голубка пошла за мной. Я осторожно открыл дверь ногой и, поставив наши сумки на кровать, посмотрел на Эбби. Она сканировала комнату своими расширившимися серыми глазами. Ее взгляд упал на висевшую на стене фотографию моих родителей.
— Извини, Голубка. Я буду спать на полу.
— Да уж, пожалуйста! — сказала она, собирая волосы в хвостик. — Черт! И как я позволила заманить меня сюда!
Я сел на кровать. Эбби не кокетничала: она действительно злилась. А я-то в глубине души надеялся, что она, как и я, будет рада, если мы снова окажемся вдвоем.
— Да, по-дурацки вышло. Но я не знал, что так получится.
— Все ты знал, Трэвис. Ты именно на это и рассчитывал. Думаешь, не понимаю? Я тебе не дурочка какая-нибудь!
Я поднял глаза и устало улыбнулся:
— Но тем не менее ты приехала.
— Мне нужно все подготовить для завтрашнего дня, — сказала Голубка, открывая дверь.
Я встал:
— Давай помогу.
Эбби занялась картошкой, тестом для пирога и индейкой. Я подавал то, что она просила, и выполнял кое-какие мелкие поручения. Первое время нам было неловко, но потом приехали близнецы, и все стали вертеться на кухне, чтобы помочь Голубке освоиться. Отец рассказал ей несколько историй из нашего детства. Потом мы посмеялись, вспомнив предыдущие праздники с безуспешными попытками украсить стол чем-нибудь, кроме покупной пиццы.
— Диана потрясающе готовила, — задумчиво сказал папа. — Хотя Трэв вряд ли помнит. Мы потому и не стали ничему учиться: знали, что с ее едой все равно не сравнится никакая другая.
— Но пусть нашу гостью это не смущает, — хмыкнул Трентон, доставая пиво из холодильника. — Давайте перекинемся в картишки. Хочу отыграть у Эбби часть денег, которые она из меня вытянула в прошлый раз.
Отец погрозил пальцем:
— Сегодня никакого покера, Трент. Иди лучше достань домино. Играем просто так, не на деньги.
Трентон тряхнул головой:
— Ладно-ладно.
Близнецы вышли из кухни, Трент за ними.
— Идем, Трэв, — оглянулся он, задержавшись на пороге.
— Я помогаю Голубке.
— Иди, малыш, — сказала Эбби. — Осталось немного, я управлюсь одна.
Я знал, что ее ласковость показная, но все равно было приятно.
— Уверена? — спросил я, кладя руку ей на бедро.
Голубка кивнула, я поцеловал ее в щеку и прошел вслед за Трентоном в игральную комнату.
Мы расселись, настроившись на тихий семейный вечер за домино. Высыпая костяшки из коробки, Трентон занозил палец и выругался. Тэйлор фыркнул:
— Ты, плакса! Будешь хныкать или все-таки раздашь?
— Конечно раздам. Или сам хочешь попробовать? Но ты же, придурок, считать не умеешь!
Рассмеявшись над остротой Трентона, я привлек к себе его внимание.
— Вы с Эбби хорошо ладите, — сказал он. — Как тебе это удалось?
Я понял, что он имеет в виду, и сердито на него взглянул: незачем было распространяться на эту тему при близнецах.
— Долгими уговорами.
Отец вошел в комнату и сел за стол:
— Трэвис, она хорошая девушка. Я рад за тебя, сынок.
— Да, она хорошая, — сказал я, стараясь не показывать, как мне грустно.
Эбби прибиралась на кухне, и я боролся с желанием встать и пойти к ней. Я понимал, что День благодарения — семейный праздник, но хотелось как можно больше времени провести именно с Голубкой, вдвоем.
Через полчаса я по характерному звуку догадался, что заработала посудомоечная машина. Выйдя из кухни, Эбби быстро махнула мне и направилась к лестнице. Я вскочил.
— Голубка, ты уже решила лечь? — спросил я, хватая ее за руку. — Еще ведь рано!
— У меня был трудный день. Я устала.
— А мы как раз собрались посмотреть фильм. Может, посидим вместе?
Она посмотрела в сторону лестницы, потом опять на меня:
