— Уже нет, — ответила она, выезжая с парковки.
— Америка! Америка! — закричал Шеп.
Когда «хонда» скрылась из виду, он, тяжело дыша, повернулся ко мне.
— Шепли, я…
Прежде чем я успел договорить, он попятился и со всей силы двинул мне кулаком в челюсть. Я дотронулся до лица и кивнул, признавая, что получил по заслугам.
— Трэвис? — окликнула меня Меган со ступенек.
— Я отвезу ее домой, — сказал Шеп.
Я посмотрел на дорогу. Вдали едва виднелись огоньки машины, увозившей Эбби. В горле у меня образовался комок.
— Спасибо.
ГЛАВА 25
ОДЕРЖИМОСТЬ
Она там будет.
Мне не стоит туда идти.
Получится неловко.
Она там будет.
Вдруг кто-нибудь пригласит ее танцевать?
Вдруг она встретит своего будущего мужа, а мне придется на это смотреть?
Она не хочет меня видеть.
Я могу напиться или еще что-нибудь выкинуть, чтобы ее взбесить.
Она может напиться или еще что-нибудь выкинуть, чтобы взбесить меня.
Мне не стоит туда идти.
Я должен пойти. Ведь она там будет.
Размышляя над тем, не заглянуть ли на вечеринку в честь Дня святого Валентина, я неизбежно приходил к одному и тому же выводу: мне нужно видеть Эбби, а она туда придет.
Шепли был у себя в комнате, одевался. С тех пор как они с Америкой помирились, он со мной почти не разговаривал. Все еще сердился за их пятинедельную ссору. Теперь, когда Мерик к нему приходила, они запирались в его спальне и наверстывали упущенное.
При каждом удобном случае Америка демонстрировала мне свою ненависть. Особенно после того, как несколько дней назад я опять отличился: прервал свидание Эбби с Паркером, чтобы увезти ее на бой. Она действительно была мне там очень нужна, но еще хотелось позлить Хейса, показать ему, что он для нее никто. Я потешил свое самолюбие, воспользовавшись Голубкиными чувствами ко мне, и она это поняла.
Я и так был по уши виноват, а после того, как Эбби во время боя чуть не изнасиловали, мне вообще стало стыдно смотреть людям в глаза. Кстати, плюс ко всему прочему, на арену тогда нагрянули копы и нас всех чуть не замели. В общем, накосячил я хуже некуда.
С тех пор, сколько бы я ни извинялся перед Америкой, она не переставала метать в меня уничтожающие взгляды и язвительные реплики. И все-таки я радовался, что они с Шепли помирились. Если бы этого не произошло, он бы, наверное, никогда меня не простил.
— Я поехал, — сказал Шеп, заглядывая ко мне в комнату.
Я по-прежнему сидел в трусах, раздумывая, идти на вечеринку или нет.
— Нужно еще забрать Америку из общаги.
Я кивнул:
— Эбби идет?
— Да. С Финчем.
Я вяло усмехнулся:
— Думаешь, мне от этого должно полегчать?
Шепли пожал плечами:
— Мне бы полегчало. Снова развесил фотографии? — спросил он, осматривая стены моей спальни.
Я тоже огляделся:
— Может, не стоило. Но было как-то не по себе оттого, что они просто валялись в ящике.
— Ладно, пойду.
— Шеп?
— Что? — откликнулся он, не оборачиваясь.
— Мне правда жаль, старик.
Шепли вздохнул:
— Знаю.
Как только он ушел, я отправился на кухню и выплеснул в стакан остатки виски. Задумчиво посмотрел на янтарную жидкость, которая должна была принести мне утешение, и, вылив ее в глотку, решил прошвырнуться в магазин. Но пожалуй, во всей вселенной не нашлось бы столько спиртного, чтобы избавить меня от сомнений.
— К черту! — пробормотал я, хватая ключи от мотоцикла.
Заехав в супермаркет, я подкатил к общаге «Сигмы Тау». Остановил байк на обочине, открыл только что купленную маленькую бутылку, опустошил ее и, расхрабрившись, вошел в здание. Все там было красное и розовое, с потолка свисали дешевые самодельные украшения, пол сверкал блестками. Непрерывная болтовня и смех тонули в буханье колонок, которое гулко разносилось по всему общежитию.
Народу собралось полным-полно, и я принялся шерстить в толпе, выглядывая Шепли с Америкой и Финча с Эбби. Главным образом, конечно, Эбби. Ее не оказалось ни на кухне, ни в комнатах, ни на балконе. Тогда я спустился вниз и, увидев Голубку, замер.
Заиграла медленная песня. В темном полуподвальном помещении мне сразу бросилась в глаза знакомая улыбка. Эбби обняла Финча, и он стал неловко переминаться вместе с ней под музыку.
Ноги сами понесли меня вперед, и, не успев сообразить, что я делаю и каковы будут последствия, я оказался в нескольких дюймах от Голубки с ее кавалером.
— Финч, ты не против, если я украду у тебя партнершу?
Эбби застыла. Глаза у нее вспыхнули при виде меня. Взгляд Финча запрыгал с ее лица на мое и обратно.
— Да нет…
Он отошел.
— Финч! — прошипела Голубка ему вслед.
Я притянул ее к себе. Она продолжала танцевать, стараясь держаться от меня на максимальном расстоянии.
— Я думала, ты не придешь.
— Не собирался. Но узнал, что ты будешь, и решил приехать.
Каждую секунду она могла вырваться из моих рук, но не вырывалась, и это казалось каким-то чудом.
— Ты очень красивая, Голубка.
— Не надо.
— Чего не надо? Говорить тебе, что ты красивая?
— Просто не надо, и все.
— Я не имел этого в виду…
— Спасибо, — отрезала она.
— Нет… ты правда потрясающе выглядишь. Я о том, что сказал тебе тогда, в моей комнате. Не буду врать: мне приятно было утащить тебя со свидания с Паркером…
— Трэвис, это было не свидание. Мы просто ужинали. А теперь он, благодаря тебе, не разговаривает со мной.
— Я знаю. Мне жаль.
— Ни капельки тебе не жаль!
— Т-ты права, — сказал я, запинаясь от волнения. Она начинала сердиться. — Но я… Я повез тебя на арену не только для того, чтобы позлить Паркера. Ты действительно была мне там нужна. Ты для меня как оберег.
— Я для тебя ничто! — парировала она, смерив меня гневным взглядом.
Я нахмурился и перестал танцевать:
— Ты для меня все.
Губы Эбби образовали прямую линию, зато глаза смягчились.
— На самом деле ты ведь меня не ненавидишь, правда? — спросил я.
