– Не знаю, но узнать, думаю, несложно.
– А выдраться сумеешь?
– Придумаю что-нибудь. А ты?
– Без проблем.
– Да… Лех, а ведь, скорее всего, к нам это отношения не
имеет.
– Как это не имеет? Сам же говорил, что он преступник.
Пусть даже тут совсем другое преступление… В прошлый раз он вышел сухим из
воды, а теперь уж – дудки! Мы его не так, так сяк подловим. Тем более тот тип,
которому он звонил, похоже, сваливает, он же сказал – завтра скажу тебе
«Прощай!».
Одним словом, в Мичуринец ехать надо.
– Ладно, поедем. Только вот как быть с девчонками?
– А чего? Ксюха, наверное, не сможет, у нее бабка
заболела, а у Сашки с Манькой мама в Москве, она их с утра не отпустит.
Так что вдвоем двинем. Оно и лучше, между прочим, без бабья.
Гошка придерживался другого мнения, но счел за благо
промолчать.
– Только ты им ничего не рассказывай, ладно? –
сказал Леха на прощание.
– Про что?
– Про наши планы, про Мичуринец. А то им обидно будет.
Все остальное расписывай как угодно. Про Яковоапостольский переулок, про крутую
фирму, про колеса…
– Ладно, там видно будет. Пока, Леха.
– Пока! Созвонимся.
Мамы дома не было. Гошка в одиночестве съел две тарелки
борща и глубоко задумался. Что сказать завтра маме? Ему ведь придется выйти из
дому рано. Черт, надо же выяснить, где этот Мичуринец. Ксюхе, что ли,
позвонить? Да нет, нельзя. И Саше с Манькой тоже. Остается Никита. Кстати, надо
узнать, как он там. Не долго думая, он набрал номер. Трубку взяла тетя, Ольга
Александровна, Никитина мама.
– Оль, привет, как там Никитка?
– Привет, Гошка, ничего, получше немного А ты чего
звонишь?
– Как это чего? – возмутился Гошка. – Он же
мне не чужой, Никитка. Как-никак двоюродный брат, и к тому же друг!
– Значит, просто интересуешься его здоровьем?
– Ну да. И хотелось бы с ним поболтать.
Можно?
– Так и быть. Только недолго, он все-таки болен.
– Есть, ваша честь!
– Гошка, привет! – обрадовался Никита. – Я
тебе сегодня звонил, но ты куда-то усвистел.
– Да, было дело. Слушай, Никит, ты случайно не знаешь, по
какой дороге станция Мичуринец?
– Мичуринец? А тебе зачем?
– Надо!
– По Киевской.
– Точно?
– Точно! Переделкино знаешь? А Мичуринец как раз
следующая.
– Блеск! Спасибо, Никитос!
– Гошка, вы там опять что-то расследуете?
– Есть немножко!
– Блин! А я тут валяюсь! Гошка, расскажи, хотя бы в
двух словах, – взмолился Никита.
– В двух словах не получится, а Оля…
– Не страшно, к ней сейчас аспирантка пришла, и потом,
если говорить будешь ты, то это ее не взволнует. Она следит, чтобы я поменьше горло
напрягал.
– Понял. Тогда слушай…
– Да, история, – произнес Никита, выслушав
двоюродного брата. – А вы, значит, с Лехой народные мстители?
– Чего? – не понял Гошка.
– Народные мстители, говорю! Надо не надо, все равно
попретесь в Мичуринец плохого дяденьку на чистую воду выводить?
– Ну ты что! – огорчился Гошка. – Откуда мы
можем знать, надо нам это или нет.
Поедем, посмотрим, послушаем, что там такое. Если речь
пойдет про рассаду или, допустим, семена, так фиг с ним. Только я не думаю, что
ради такого дела люди в автомат звонить ходят.
– А если у него телефона нет?
– Может, и нет, зато мобильный есть. Но он предпочитает
автомат.
– Ну и дурак.
– Понятное дело, дурак! – обрадовался
Гошка. – Еще какой дурак! В прошлый раз благодаря его дури мы столько узнали,
и вот теперь, если повезет, тоже кое-что разведаем. В таких делах всегда важно,
чтобы твой противник дурей тебя оказался, хоть на самую чуточку.
– Ну, вообще-то, приятнее победить умного противника,
чем дурака.
Гошка засмеялся:
– Это ты, братишка, говоришь потому, что сам не можешь
с нами этим делом заняться.
– Прости, Гошка, ты прав. Мне просто-напросто завидно.
– Вот то-то же. Но ты на досуге все-таки подумай о
нашем деле. Вдруг тебе какая-то светлая мысль в башку стукнет.
– Подумаю, – пообещал Никита. – Но и ты мне
пообещай, что позвонишь, когда вернешься из Мичуринца.
– Обещаю!
Теперь оставалось что-то придумать для мамы, но тут на
выручку пришел Шмаков.
Он позвонил и таинственным шепотом сообщил:
– Гошка, порядок! Я все придумал! Мы с тобой завтра едем
в Одинцово, к моим родичам, помочь при переезде.
– Что? При каком переезде?
– Ну, наши родичи живут в Одинцове, сейчас переезжают с
квартиры на квартиру.
– Действительно переезжают?
– Ага! И мамка с папкой туда едут помогать. Хотели меня
наладить, но я оторвался. Но как повод для твоей мамашки это сгодится, а?
– Идеально, Леха! – возликовал Гошка. – А я
насчет Мичуринца узнал. Это по Киевской дороге, следующая станция после
Переделкина.
– Отлэ! Гошка, я вот чего удумал еще…
Надо бы нам туда пораньше приехать, чтобы все там
обсмотреть, как и чего, местечко найти для наблюдения, и вообще, на фиг нам с
ним одним поездом ехать?
– Еще не факт, что он на поезде поедет.
Только не говори, что надо опять ему шины прокалывать.
– Да ну, неохота опять в такую рань вставать, и потом,
в Мичуринец он тогда может здорово опоздать, а нам это ни к чему, правда же?
Они приехали на станцию Мичуринец в половине десятого. Было
холодно и солнечно. Платформа быстро опустела, и торчать на виду не хотелось.
– Черт, если они тут встречаться и разговаривать будут,
мы ни фигашки не узнаем, – проворчал Леха. – К ним тут не
подберешься.
– Да, действительно, – почесал в затылке Гошка.
– Ну, правда, увидеть мы все увидим, а вот услышать… –
И Леха с гордостью вытащил из сумки настоящий морской бинокль.
– Ух ты! Откуда, Леха?
– Батькин! Он же у меня на флоте служил…
– Класс! Хотя подслушка какая-нибудь была бы ценнее.
– Что да, то да, но где же ее взять-то?
