Леха примчался через пять минут. Вид у него был чрезвычайно
взволнованный.
– Гошка, как ты думаешь, кто его взорвал? А?
– Почем я знаю? Он в таких «кругах» вращается, что его
кто угодно мог взорвать.
– Понимаешь, я чего думаю… Взорвали тачку ночью, в три
часа.
– И что?
– А то, что это значит – его хотели либо пугнуть, либо
предупредить – следующая очередь твоя!
– Похоже на то.
– Выходит, от него чего-то ждут, каких-то шагов.
– Предположим. , – Да чего тут предполагать?
Захудалому ежику ясно. Он сейчас суетиться должен, чтобы самому не взлететь на
воздух.
– Ну и что, Леха? Это его проблемы.
– Да как же его? Это и наши проблемы тоже!
– С какой стати?
– С такой, что он преступник. И еще… Я тут, Гошка,
подумал… Помнишь, ты говорил, что когда Горенич звонил мамашке из этого…
– Из Амстердама?
– Вот-вот, из Амстердама! И будто было плохо слышно.
– Ну да.
– Понимаешь, это странно.
– Что странно? Что было плохо слышно? – удивился
Гошка.
– Ага, именно!
– Что ж тут странного?
– То и странно! Нам батин дружок часто из Израиля
звонит, сеструха в Америке была, тоже звонила, слышно так, как будто в соседней
комнате говорят. А тут из Амстердама какого-то… ты припомни: твой батя из
Германии когда звонит, хорошо слышно?
– Пожалуй, ты прав. Обычно хорошо слышно. Только это
еще ни о чем не говорит. Сбои в любой системе бывают. Подумаешь, был
неисправный автомат или помехи на линии, да мало ли… А что ты вообразил?
– А то, что ни в каком Горенич не в Амстердаме.
– Да почему?
– Мне так кажется.
– Перекрестись, если кажется. У тебя, Леха, зуд, тебе
вынь да положь какое-нибудь расследование.
– А чего каникулам зря пропадать? Гошка, пожалуйста,
давай хоть завтречка последим за Витасиком, а?
– Леха!
– Чего, Леха? Я целых тринадцать лет Леха. Ну давай,
интересно же!
– А ты думаешь, он теперь будет на метро передвигаться?
– Именно! Ему теперь любая тачка ужас внушать будет!
Давай, давай, Гошка! А не хочешь, я один…
– Ладно, черт с тобой, но давай договоримся: если
завтра ничего не нароем, пошлем все это к чертям собачьим!
– Согласен! – возликовал Шмаков. – А пошли
сейчас поглядим, чего там делается.
– Где?
– Гош, ты что, совсем дурной? Во дворе у Витасика,
покрутимся, послушаем, чего народ говорит.
– Ладно, пошли, только ненадолго.
– Смотря по обстоятельствам, смотря по
обстоятельствам, – потирая от радости руки, твердил Леха.
– А ты что, уже там побывал? – поинтересовался
Гошка, когда они спускались на лифте.
– Ясное дело!
– А откуда ты узнал?
– Севку Курочкина встретил, он же в том дворе живет.
– Что он тебе сказал?
– Как что? Как что? Сказал, у них во дворе ночью
красную «Шкоду» взорвали.
– И все?
– А что тебе еще надо? – удивился Леха.
– Может, это другая «Шкода»?
– Да брось ты, Гошка, я ж там был. Как раз у
Витасикиного подъезда.
– И сильный взрыв был?
– Нет, не очень, говорят. Хлопнуло громко, а потом
загорелось. Вроде даже стекла в доме целы. Говорю ж, пугнуть хотели мужика.
От красной «Шкоды» Виталия Антоновича и впрямь осталось
немного. Люди во дворе опасливо обходили почерневшие обломки. Смотреть на них
было неприятно.
– Кошмар какой! – сказала пожилая женщина с
хозяйственной сумкой. – Счастье еще, никто не пострадал. А то ведь во
дворе и ребятишки играют, и собаки бегают…
– Ну, в три часа ночи ребятишки во дворе не
играют, – отозвался ее спутник, немолодой мужчина в длинном тяжелом пальто
с каракулевым воротником. – Собаки тоже ночью спят, а жулью этому так и
надо.
Нехай друг дружку взрывают. Может, наконец подорвутся уже
все эти гады!
И они ушли.
Мальчики еще потоптались во дворе, но ничего интересного не
происходило.
– Леха, может, хватит тут торчать?
– Может, и хватит, – понуро отозвался Леха.
– Гуляев, Шмаков, вы что тут делаете? – раздался
знакомый голос.
Тягомотина!
– Привет, Роза! А ты сама что тут делаешь?
– Мне сказали, тут машина взорвалась.
– Пришла полюбоваться на чужое горе? – довольно
язвительно осведомился Шмаков.
– Можно подумать, у тебя тут совсем другие
задачи! – хмыкнула Роза.
– У меня тут вообще никаких задач нету!
– Ладно заливать-то, будто я не знаю, Гуляев опять за
этим мужиком следит, у которого машина взорвалась. Кстати, Гуляев, это не ваших
рук дело?
– Ты что, с пальмы спрыгнула? – взбесился Леха.
– Ниоткуда я не спрыгнула, просто подумала… хотя тогда
вы вряд ли бы тут околачивались, – усмехнулась она. – Только вам тут
ничего не светит, упустили клиента!
– Чего?
– Я не с тобой, Шмаков, разговариваю, а с Гуляевым. Ты,
Гуляев, не в курсе?
– Не в курсе чего? – нервно спросил Гошка. Он не
умел разговаривать с Розой.
– Эти две дуры, Филимонова и Малыгина, сегодня с самого
утра начали следить за этим дядькой. Крались за ним, как… Сыщицы недоделанные…
– Что?! – в один голос воскликнули Гошка и Леха.
– Что слышали. А я думала, вы знаете.
– Роза, – справился с собой Гошка, – ты
можешь нормально рассказать?
– А я разве ненормально рассказываю?
По-моему, очень даже нормально. По-другому я не умею.
«Я сейчас ей врежу», – подумал Гошка.
– Роза, куда они пошли?
– А я почем знаю?
– Он был с собакой?
– Нет, без собаки. Он просто шел по улице, я его
узнала, а потом смотрю, эти две дурищи закадычные крадутся. Что эк, мне еще за
ними следить? Я больше в эти дурацкие игры не играю, что я, маленькая?
– Ладно, Роза, спасибо и на том. Пока, мы пошли!
– Из-за Сашеньки своей драгоценной беспокоишься?
Гошка не посчитал нужным отвечать на этот вопрос. И они с
Лехой побежали прочь, подальше от Тягомотины.
