— Алин, привет! Здрасьте, Элеонора Петровна! — в корректорскую влетела запыхавшаяся Райка в мокром плаще.
Мало того что она демонстративно не поздоровалась с «некоторыми», так еще и нахально оттолкнула к стене раскрытый для просушки легкий серебристый зонтик этих «некоторых» своим доисторическим цветастым.
Ну и хрен с тобой, мысленно пообщалась с ней Люся, передумав отдавать этой злыдне купленные для ее мальчишек майки с пиратами.
В сумке между тем заиграл мобильник. Нонка? Нет, Котик-братик!
— Костенька, здравствуй, дорогой! — нарочно погромче откликнулась Люся и все-таки, чтобы не дразнить гусей, то бишь брошенную мужиком еще в прошлом веке Райку, вышла в коридор. И здесь — вот черт! — наткнулась на генерального, который походкой боевого слона возвращался из сортира к себе в кабинет.
— О! — ткнул он пальцем почти что ей в нос. — Вы-то мне и нужны. Зайдите, — потопал дальше, а возле двери в свои апартаменты развернулся неповоротливым туловищем на сто восемьдесят градусов: — Прямо сейчас!
Шепнув в телефон: «Кость, извини, я перезвоню. Меня вызывает генеральный», — она отключилась и, зажав мобилу в ладони, поплелась на голгофу. Какого дьявола этому лосю надо?
Бывает же такое! Руслан привстал из-за стола, вельможным жестом указал ей на кресло и спросил, как обычно спрашивал тех, в ком был кровно заинтересован: «Чай, кофе?»
— Нет, спасибо, Руслан Евгеньевич.
— Значит, так, — произнес он, глядя на нее пустым взглядом бесцветных, навыкате, базедовых глаз, как будто уже забыл, зачем звал. Такое с ним случалось частенько. Дел-то у мужика невпроворот, всего не упомнишь. — Значит, так, — выйдя из прострации, повторил он и скривил нижнюю губу, что означало: генералиссимус улыбается. — Отлично выглядите…
— Спасибо.
— Значит, так. От нас собрался дать лататы небезызвестный вам Карпенко. По моим данным, на конкурирующую фирму… Говнюк неблагодарный! Перекати-поле!.. Я думаю на его место взять вас.
— Но, Руслан Евгеньевич, у меня нет высшего образования, — возразила Люся, стараясь сильно не повестись на предложение Руслана, и так уже породившее учащенное сердцебиение: неужели, неужели, неужели?.. Неужели мечта о редакторстве наконец-то станет явью?
Генералиссимус удивленно вскинул бровь, но возражений, даже здравых, он не выносил органически и потому набычился.
— Мне без разницы, с высшим вы или с низшим! За двенадцать лет работы под моим руководством вы достаточно поднаторели. Справитесь… А этому Карпенко я еще устрою! — рявкнул он, погрозив кулачищем в сторону двери. Стукнул по какой-то здоровенной рукописи, лежавшей перед ним на столе, и, выпустив пар, тяжело вздохнул: — Учишь их, учишь, не жалея сил, а у них в голове только одно — где бы найти местечко потеплее. Так что скажите, Людмила… э-э-э… Сергеевна?
— Не знаю. Это как-то неожиданно, — замялась Люся, уже усомнившись в том, что сможет потянуть редакторскую должность. Не в смысле квалификации, тут вопросов не было, — из-за ситуации дома, настолько зыбкой, чреватой такими неясными последствиями, что отринуть ее и прямо сейчас впрячься в серьезную работу, торчать в издательстве ежедневно от и до представлялось почти нереальным… А, пропади они все пропадом! — подумала она, имея в виду своих проблемных домочадцев. Надо ковать железо, пока горячо! И все-таки, чтобы в случае чего не подвести Руслана, осторожно спросила:
— Руслан Евгеньевич, а можно мне немножко подумать? До понедельника?
— Можно, — вполне благодушно кивнул он и снова впал в незрячие раздумья.
Посчитав, что аудиенция закончена, она поднялась, однако начальство зычно скомандовало: «Сядьте! Эт-то еще не все!»
— Тут вот один зря начинающий писатель прислал нам свое произведение… — Иронизирующий редко, но едко, Руслан спустил очки со лба на переносицу и заглянул в рукопись, по которой только что стучал кулаком. Перевернул страницу, другую и отправил пальцем очки обратно на лоб. — Ну, что вам сказать? Ясно, что не «Война и мир», но, с другой стороны, «Войну и мир» все уже читали, а тут новая, свеженькая тема. Насколько я понял, дело происходит в морге… Значит, так. Автору надо помочь! Он очень глубокоуважаемый… — Глаза-шарики покатились кверху, намекая на высокую должность начинающего прозаика. — Но, что особенно вдохновляет, глубокоуважаемый готов издать выстраданное за собственный счет. Посмотрите, что можно сделать. Причешите, а надо, так перепишите, автор дал нам полный карт-бланш. Короче, забирайте от меня этот талмуд и отправляйтесь домой. Сколько вам нужно — неделю, две? Но, учтите, читатель должен пи́сать кипятком от восторга! Посмотрим, на что вы способны…
С пудовой рукописью, флешкой и мобильником в руках она еле открыла дверь в корректорскую, придавила ее с другой стороны коленом и, обернувшись, по взглядам товарок — двум взволнованным и одному злорадствующему: «Никак опять прокололась?» — поняла, что народ уже в курсе, где она сподобилась побывать. Новости о вызове на ковер распространяются в издательстве со скоростью звука.
— Люсь, что там?.. Люсенька, опять что-то не так? — одновременно воскликнули Алина с Элеонорой.
— Не боись, ребята, все нормально, — весело подмигнула она, бухнув талмуд на стол и похлопав ладонями, отряхивая воображаемую пыль. — Руслан всучил Людмиле работенку. Велел причесать. Порадуйтесь за меня — события разворачиваются в морге.
— И Руслан Евгеньевич собирается печатать эту чушь? — возмутилась Элеонора, по-советски всей душой радеющая за дела родного издательства, хотя была в нем даже не пятой, а двадцать пятой спицей в колеснице. — Мы же прогорим, издавая подобную макулатуру!
— Не прогорим. Издание оплачивает автор.
— И что с того? — не унималась наивная баба Эля. — Существует такое понятие, как престиж издательства!
— Вы, дорогая Элеонора Петровна, как всегда, правы, но вопрос в том, что автор, насколько я поняла, из очень больших начальников. Чуть ли не из администрации президента.
Бедняжка политиздатовка, с ее синдромом чинопочитания, как-то сразу вся подобралась и, моментально погрузившись в работу, испуганно втянула голову в плечи, а Люся, перемигнувшись с хихикающей в горсть Алиной, тут же подсела к ней, чтобы пошушукаться.
— Товарищ начальница, разрешите обратиться? Руслан сказал, что я могу не появляться на работе две недели.
Алина, понятно, не обрадовалась двухнедельному отсутствию такого ценного сотрудника, но в ответ лишь пожала плечами: дескать, жираф большой, ему видней.
И вдруг за спиной заорала Райка:
— Как же, щас! А кто за тебя завтра дежурить будет? Я, что ль? Алине к гинекологу завтра, у Элеоноры Петровны внуки! Обратно я должна сидеть?.. Да пошли вы все на х..!
Схватив пустой чайник, Райка ринулась в коридор и так саданула дверью, что с гвоздя свалился настенный календарь.
— Что это с ней? Она уже и вас посылает? Не только меня?
