Когда мы приблизились к дому Старой Ведьмы, раздалось хихиканье. Оно слышалось отовсюду и ниоткуда. Затем прозвучал вопрос:
– Как вам понравилось частичное исполнение пророчества, мистер Гаррет?
И снова хихиканье.
Морли и тройняшки, кажется, ничего не услышали. Зек Зак с изумлением посмотрел на дом. Я опустил голову и прошествовал дальше. Мне не хотелось даже думать об этом.
Кентавр, видимо, решил от нас не отлипать. Я ждал, что вот-вот прозвучит имя Сейра Ложды, и Зек Зак меня не разочаровал. Он начал ныть уже на половине пути к кладбищу.
– Подождите, – бросил я и перестал слушать его стенания.
Морли уселся, выбрав местом для привала участок, где мы встретились с Зек Заком. Я последовал его примеру.
– Надо поговорить, – сказал Морли.
– Безусловно, – согласился я.
– Сейчас вы мне заявите, – бубнил Зек Зак, – что не можете выполнить вашу часть договора?
– Нет, – ответил Морли. – Мы выполним ее быстрее, чем вы успеете оглянуться. Дело-то в том, что вы не выполнили своей.
Я вопросительно посмотрел на Морли. Он объяснил:
– Ты передал ей документ вверх ногами; она его не перевернула. Дама не умеет читать. Есть все основания предполагать, что Кейен была грамотной.
– Кейен получила образование. Ты совершенно прав. Это была не она. Ничего общего. Они просто не знали, что я когда-то был с ней знаком.
Зек Зак выглядел подавленным. Я не стал ничего обсуждать, а просто сказал:
– Один вопрос, старый конь. Кому принадлежала идея купить этот дом – вам или попу?
– Попу.
– Какое не случайное совпадение! Он нашел то, что, как он опасался, там было спрятано?
– Нет.
– А вы? Уверен, что тоже искали.
К кентавру начало возвращаться утраченное равновесие духа. Осклабившись, он произнес:
– Я разобрал дом по камешку. Мне было необходимо найти средство, чтобы противостоять шантажу с его стороны.
– То есть вы ничего не откопали.
– Нет.
– Гаррет, – спросил Морли, – ты удовлетворишься полученной бумагой? Она принесет тебе твои десять процентов?
– Я вовсе не это обещал старику Тейту. Наследницу я пока еще не нашел.
Морли хмыкнул. В темноте не было видно, но мне показалось, что ответ пришелся ему по душе.
– В таком случае нам надо разработать план действий – что делать и как уберечь свои задницы. – Поднявшись на ноги, он продолжил: – Твой дружок обвел нас вокруг пальца, хотя, возможно, у него не было выбора. Я сказал, что мы выполним нашу часть договора, а его пусть мучает груз неоплаченной благодарности. Следуйте за мной, кентавр.
В его голосе было что-то такое, что мне не очень понравилось.
Не знаю, почему Зек Зак последовал приглашению Морли. Может, он не хотел возвращаться домой. А может, ему собственными глазами хотелось удостовериться в смерти священника.
Морли направился прямиком к мавзолею.
– Открой его, Марша.
Марша повиновался.
По каким-то признакам Зек Зак заметил, что дверь открывали.
– Вы уже сделали это? Еще до… Бросили труп здесь?
Морли передал кентавру камень Люцифера.
– Взгляните сами. Извините, мы не станем вас сопровождать. Сегодня мы там уже побывали, а у нас, в отличие от вас, желудки не железные.
Их взгляды схлестнулись. Если б Зак мог, то с радостью стер бы Морли в порошок. Но его шансы в этом деле равнялись нулю. Кентавр резко повернулся, поднял светящийся камень и начал спускаться в склеп.
Морли что-то произнес на языке гроллей.
Марша захлопнул дверь.
– Морли!
– Маленькие ночные делишки. Помнишь, я говорил о них, докладывая о кентавре в первый раз. Любовь к женщинам, невинная контрабанда, думал я. Ты понимаешь, чем он их снабжал?
Я знал Морли, пусть не очень хорошо, уже много лет. Мне приходилось видеть его в ярости, но он никогда не терял контроля над собой. И ни разу на моей памяти он не был снедаем такой ненавистью, как сейчас.
– Ты понимаешь, Гаррет, во что мы с тобой вляпались?
– Да уж.
И последнее послание отца Райна, и причины отлучения Кейен от церкви стали обретать новый смысл. И слухи о ночных нападениях – тоже.
– Что-то следовало предпринять, – Морли начал приходить в себя. – Он мог отправиться на рысях к себе и рассказать им, что трюк не удался. Что мы не купились. А с ним пока ничего не случится. Нам теперь известно, что у него крепкий желудок. Выпустим его позже, если хочешь. Наверняка после нескольких дней, проведенных в склепе, он захочет сказать, где мы можем ее найти.
– Я и так теперь знаю, как ее довольно быстро обнаружить.
Я не стал распространяться на эту тему, несмотря на недоуменный взгляд Морли.
– Ты знаешь, на что идешь? В договоре с Тейтом нет ни слова о том, что ты подряжаешься извлечь ее из гнезда Обитателей тьмы.
– Знаю.
Я действительно знал. К тому же природа наградила меня богатым воображением, и я способен был живо представить самые ужасные последствия.
– Если нас схватят, меня и тройняшек можно сразу считать покойниками. Мы им не нужны – в наших жилах очень мало человеческой крови. Но ты…
– Я же сказал, Морли, что все знаю. Оставим эту тему. Сейчас нам следует волноваться по поводу майора. Ему известно, что мы общались с кентавром. Подозреваю, он знал о том, что священник шантажировал Зек Зака. Со смертью Сейра рычаг влияния исчез. Достойный майор может опасаться, что мы, кое-что разнюхав, тоже захотим исчезнуть. Чтобы нас найти, он перероет весь город. На каждом перекрестке будут его люди. Здесь нам оставаться нельзя. С восходом солнца появятся могильщики засевать свои плантации. И вернуться в гостиницу мы не можем: она будет под наблюдением всех заинтересованных сторон.
– Не впадай в панику. Мы укроемся в лесу. Найдем контрабандиста, который знает, как выбраться из города под покровом ночи. Я бы предпочел беспокоиться о наших ночных друзьях в их гнезде, а майор пусть беспокоится о себе сам.
Морли был прав, сам того не подозревая. Чем больше суеты учинит майор, разыскивая нас, тем больше шансов, что начальству захочется выяснить, что же происходит в городе. Он не осмелится привлечь внимание к своей персоне и вызвать подозрение у командиров.
Майор станет действовать крайне осторожно.
39
Я проснулся от звонкого «харрумп-харрумп» – гролли смеялись. Пришлось открыть глаза. Что-то коричневое и пушистое мелькало перед моим лицом. Чуть поодаль сидел на корточках под кустом представитель малого народца. Я придушил гнев в зародыше, чуть приподнялся и прислонился спиной к стволу дерева. От сна на земле все тело одеревенело.
