Напротив ниже этажом я заметил притаившуюся в тени колонны блондинку. Она мельком взглянула в мою сторону. Я махнул рукой. Из коридора напротив, тоже на четвертом этаже, показался Черный Пит, нахмурился и помахал в ответ. Я указал вниз, он перегнулся через перила.
Слишком поздно. Она скрылась. Теория моя разлетелась прахом. Дело в том, что я начал было обдумывать – наполовину всерьез – одно предположение насчет этих постоянных явлений. Я решил, что блондинка – это Дженнифер в парике, быстро меняющая одежду. Сложение у них очень похожее, лица тоже. Мне, а старина Гаррет всегда был немножко романтик, блондинка казалась более привлекательной. Но до сих пор я не видел их вместе. Оставался лишь вопрос – на кой черт Дженнифер понадобилось такое странное развлечение. Но иногда теории наши соответствуют истине, иногда. нет. Мои, как правило, нет.
К первому этажу я убедил себя, что просто поторопился с выводами. Блондинка в самом деле красивее. Есть в ней нечто неповторимое, воздушное, неземное. Дженнифер этого нипочем не изобразить.
Конечно, я и Дженнифер не знаю как следует. Я работаю всего день и никого не изучил досконально, разве кухарку, да и ее недостаточно. Впрочем, маловероятно, что мне удастся изучить их. Не того сорта люди, чтоб близко подпустить чужака.
Питерс встретил меня у лестницы.
– Ты чего хотел?
– Чего махал-то?
– А я не вам махал. Под вами на балконе стояла моя блондинка. Она скрылась, когда я указал на нее.
Питерс взглянул на меня, точно сомневался, того ли человека пригласил.
Что ж, закроем тему.
– У меня к вам вопрос. Исключительно гипотетический. Если бы вы кого-нибудь здесь убили и захотели избавиться от тела – какое место в имении самое подходящее?
Он изумленно посмотрел на меня.
– Гаррет… Чудной ты какой-то. Или ты так изменился после ухода из армии? Для чего ты спрашиваешь?
– Мое дело спрашивать, ваше – отвечать. Вам не нужно понимать, какую цель преследуют мои вопросы. Черт возьми, они и для меня не всегда имеют смысл. Но такие уж у меня методы.
– Но хоть намекнуть ты можешь? Если б я собирался зарыть…
У него мелькнула догадка: он подумал, что я ищу место, где спрятаны генеральские безделушки.
– Зависит от обстоятельств – сколько у меня времени, как надежно хотел бы я упрятать тело. Черт возьми, будь у меня время, я зарыл бы его поглубже. Но если б времени не было – вообще не стал бы его закапывать, дотащил бы до болота, привязал пару камней – и привет.
– Что за болото?
– По дороге, за кладбищем. От подъезда видны вершины деревьев, там небольшой холм, а за ним болото. Здоровое болото, был даже план осушить его, а то очень воняет. Но старый Мельхиор, владелец земли, слышать об этом не хочет. Сходи посмотри на него: оно тебе кое-что напомнит из времен войны.
– Посмотрю. Пойдемте поедим, пока кухарка о нас не забыла.
Мы с Питерсом отправились в столовую. Кухарка действительно подавала последнее блюдо и обиженно покосилась на меня, как на предателя. Ах да, я ведь не помог ей. Таковы люди, помоги один раз – и тебе сядут на шею.
Как и прошлым вечером, трапеза проходила в молчании. Никаких разговоров, кроме глухих угроз по адресу браконьера. Обстоятельства гибели Хокеса никому не казались подозрительными.
Невероятно. Их убивают – одного за другим, а они точно слепые. Может, дело в военной выучке? В начале кампании в моей роте было двести офицеров, сержантов, солдат. Через два года из тех, что воевали с самого начала, осталось восемнадцать человек. Убивают одного, другого, через некоторое время начинаешь принимать это как должное. Живешь себе, пока можешь, покорно ждешь своей очереди – и становишься абсолютным фаталистом.
– Кто сегодня работает в конюшне? – спросил я.
Они взглянули на меня, будто только что заметили.
– Никто, – ответил Питерс. – Снэйк в патруле.
Он хотел спросить, зачем мне это. И другие хотели. Но лишь посмотрели на меня.
Я встретился глазами с Дженнифер. Она робко, зазывно улыбнулась. Оттаивает потихоньку.
– Я говорил с генералом, – сказал Деллвуд. – Он встретится с вами после обеда.
– Хорошо. Спасибо. Я не сомневался, что ты не забудешь.
Все опять повернулись ко мне: они недоумевали, чего ради мне понадобился старик. Интересно, какие теории они строят на мой счет? Питерс им, похоже, ни слова не сказал.
– Как вы развлекаетесь, ребята? – спросил я. – Здесь чертовски уныло. – Совсем забыл о пиве. Ладно, отложим до завтра.
– У нас нет времени развлекаться, – проворчал Чейн. – Слишком много работы, а генерал больше никого не наймет. Кстати, теперь придется вкалывать и за Хокеса. Значит, все остальное придется послать к черту.
– Хозяйство разваливается, – подхватил Уэйн, – хоть мы и вертимся как грешники на сковородке. Деллвуд, постарайся довести это до его ума.
– Постараюсь, – без особого оптимизма отозвался Деллвуд.
И пошло и поехало. Я узнал даже больше, чем хотел, о том, что именно разваливается, что может подождать, а что необходимо сделать в срочном порядке.
– Я и говорю, мы зря тратим время на проклятых браконьеров, – заявил Тайлер. – Черт с ними, незачем их ловить. Генерал больше не выходит, не ему судить, стоит возиться с этими паршивцами или нет. Пусть хоть всех оленей сожрут и подавятся. Нам надо серьезными вещами заниматься.
Разгорелся спор.
Дженнифер не принимала в нем участия. Она больше интересовалась мной. Мой неотразимый шарм наконец подействовал. Впрочем, может, ее просто восхитило, как здорово я расшевелил старых пней.
15
Мы с Деллвудом помогли кухарке убрать со стола. Деллвуду явно не хотелось выпускать меня из виду. Кухарка была молчалива, но в присутствии свидетеля другого ждать не приходилось. Деллвуду не терпелось начать разговор. Он и начал, как только мы вышли из кухни.
– Надеюсь, вы продвигаетесь успешно. Хорошо бы сегодня сообщить генералу что-нибудь обнадеживающее, поднимающее настроение.
– Почему именно сегодня?
– Он хорошо себя чувствует, оживлен и голова на редкость ясная. Поел без посторонней помощи. Похоже, ваше присутствие взбодрило его. И если б ваш доклад поддержал его настроение…
– Не знаю, не знаю… Вряд ли мое сообщение порадует генерала. Постараюсь не огорчать его понапрасну.
Мы поднялись наверх. Кто-то следил за нами. На сей раз точно Дженнифер. Странная она, а жаль, такая хорошенькая…
Не пойму, что со мной: роскошная женщина, а я холоден как лед. Сроду со мной этого не случалось. Я ведь неисправимый бабник. Что-то с ней все же неладно, на первый взгляд соблазнительная, а внутри какая-то червоточинка.
