– Мы поймали того, кого надо, Белинда. Оба раза. В этом нет сомнения. Убийцы любили собирать сувениры, и у людей, которых мы взяли, обнаружили эти улики. В этот раз мы представляем, на кого могло перейти проклятие, если оно переходит от одного человека к другому но не можем найти этого человека. Мы примерна знаем, когда у него возникнет желание убить. Мы отыскали трех наиболее вероятных жертв. Вы одна из них. И вас кто-то преследует.
– На самом деле я думала… Еле заметная кислая улыбка.
– Вы думали, что они шпионы Краска и Садлера и вы выставите меня вперед, как щит, а сами быстренько дадите стрекача.
Она кивнула:
– Вы не такой противный, как я думала.
– Вот так все время. Я стою впереди, как щит. Но мне легче стоять оттого, что меня выставляет хорошенькая женщина.
– Прекратите этот треп, Гаррет. Меня этим не проймешь. Я знаю о вас все. Проверка? Я принял очень обиженный вид.
– Обо мне? Что? Я Белый рыцарь.
– Меблированные комнаты, где я живу под именем, которое хотела бы оставить при себе, сдаются одиноким женщинам.
Это звучало как приглашение в рай. Я сохранил безразличное выражение.
– Ну и что?
– То, что я о вас наслушалась. Вы помните некую Розу Тейт?
Я замер, от удивления раскрыв рот. Злиться мне или смеяться?
– Добрая старая Роза. Конечно, я знаю Розу. Я оставил ее без состояния, сделав все возможное, чтобы его получила дама, которую брат Розы назвал в завещании наследницей. Я не позволил Розе добиться своего, виляя передо мной хвостом. Да, я ее знаю. Со мной она дала маху. Я не знал только, что ее выпустили.
Разгуливающая на свободе Роза Тейт хуже десятка убийц. Скверная женщина. Красивая, ничего не скажешь, но скверная.
– Вы думаете, она шутит?
– Едва ли. Роза не шутит. Ее шутки похожи на шутки голодного саблезубого тигра. Когда у саблезубого тигра болит зуб. – Я натужно рассмеялся. – Значит, она до сих пор на меня дуется.
– Эта женщина жаждет вашей крови. О деньгах вообще нет речи.
– Когда нужно произвести впечатление на публику. Роза никогда не заботится о таких пустяках, как точность и соответствие действительности.
– Расскажите мне о ней. Не прошло и двух недель после ее приезда, как все девушки уже были готовы ее придушить.
– С ней так обычно и бывает. При моей профессии трудно всем угодить. Так что же Краск и Садлер?
– Гаррет, я не знаю. Было время, когда и тот, и другой охотно отдали бы жизнь, защищая меня или доброе имя нашей семьи. Они бы сделали что угодно, только бы меня не коснулась тень скандала. Вот так поступают эти люди. У них сложный кодекс чести.
– Я знаю. Он гласит, в частности, что женщины и дети пользуются особыми привилегиями. Однако последние слова, что я услышал от вашего отца, были: Оберегай эту малышку. – Не знаю, зачем я ей это сказал. Неумный ход. Ей не следовало об этом знать. Не нужно давать ей понять, что мной можно вертеть, как ей вздумается. – Я ответил: Хорошо. Я не думал, что это понадобится. Краск и Садлер обещали о вас позаботиться. Может, держа при этом фигу в кармане.
– Это на них похоже. На них и на него тоже. Отец был о вас очень высокого мнения, Гаррет. Он любил разглагольствовать о чести. О том, что честных людей не осталось, разве что вы, а вас скоро убьют, потому что вы лезете на рожон.
– Он не очень хорошо меня знал. Я тоже бываю не на высоте.
– Он был немного со странностями, Гаррет. Он постоянно говорил со мной о вас, он вообще был всегда честен со мной.
– То есть?
– То есть я никогда не заблуждалась насчет того, чем он занимается. В отличие от большинства женщин нашего круга. Сколько я себя помню, он всегда рассказывал мне, что, где, как и почем и обо всей грязи, с которой связаны его дела. Я не видела в этой грязи ничего особенного, пока он не отослал меня в школу. Там я растерялась. По ночам лежала без сна. Молилась до изнеможения. А потом узнала, что все остальные девочки тоже стыдятся своих отцов и многие школьницы сочиняют самые дикие истории, чтобы объяснить, почему… И я поняла, что нс важно, чем занимается мой отец, а важно, что он меня любит. Большинство моих одноклассниц не могли этого сказать.
Вступайте, скрипки! Большой Босс был любящим папашей. Когда черти будут считать его грехи у ворот ада, он им скажет: Я делал все это ради моей малышки.
Чодо был живым трупом, нс продолжал меня поражать.
– Белинда, признаться, я восхищался вашим отцом; хоть и ненавидел его и то, что он делал с людьми. Но обо всем этом мы поговорим позже. Сейчас с каждой минутой мы приближаемся к тому мгновению, когда убийца должен будет утолить свою страсть, чтобы продолжать существовать.
– Как это?
– Это как наркотик. Некоторые люди нуждаются в более грубых стимуляторах, чем все остальные. Для таких и существует Веселый уголок. Здесь есть товары для странных клиентов.
Милая Белинда удивила меня, заговорив по-новому: не как уличная девчонка, но и не как барышня с Холма.
– Папочка гордился бы вами, Гаррет. Некоторые… Некоторым людям просто скучно, и они не могут этого преодолеть.
– В этом все дело, правда? Где проходит черта между необычным и неприемлемым? Когда причудливое становится извращенным?
Она посмотрела мне прямо в глаза:
– Я дам вам это понять.
– Я…
«Гаррет.»
Конечно, именно сейчас Покойнику понадобилось дернуть меня за ошейник.
43
– Он хочет вас видеть. Белинда вытаращила глаза:
– Кто хочет меня видеть?
– Мой партнер. Будьте с ним осторожны. Он не очень проворный, но хитрый.
– Это Покойник?
– Вы о нем слышали? Это польстит его самолюбию.
«Гаррет, поторопись перейти к делу.»
– Я и так торопился перейти к делу. Белинда странно на меня посмотрела. От Покойника я получил:
«Твоя личная жизнь меня не интересует. Приведи девушку сюда.»
– Не слишком ли ты спешишь, а?
– Что с вами, Гаррет? Вы разговариваете со стенами?
«Мисс Контагью, я желал бы с вами побеседовать.»
– Какого черта, Гаррет? Не лезьте ко мне в голову!
– Это не я, маленькая. Я думал, вы знаете о Покойнике. – Она не пошла к двери, а стала жаться поближе ко мне, и я, разумеется, ее не отталкивал. Я провел ее по коридору. – Я понимаю. Понимаю. Вы не ожидали, что вам придется с ним общаться. Вы думали, что слухи о нем преувеличены. В основном они действительно преувеличены. Правда только, что он очень уродливый.
