Порой я задумываюсь, а стоит ли Танфер того, чтобы его спасать, – и от наших домашних злыдней, и от всяких чудищ из-за городских стен.
Не будь у нас и без того доброй тысячи культов, я бы отрастил длинную бороду, напялил черный балахон, взял в руки книгу в черном переплете и принялся бы талдычить о спасении и искуплении. Черного козла раздобыть – пара пустяков.
Мне не хотелось, но я был вынужден признать, что именно стараниями Покойника дом Гаррета снова стал таким, каким ему следовало быть. Все вернулось на круги своя. И неделя выдалась замечательная: ни единого страждущего на пороге, никто в клиенты не набивается.
Дин привел дом в порядок: вытер пыль, перемыл посуду. Плоскомордый с Торнадой приволокли Покойника и водрузили обратно на его деревянный трон. Он выглядел так, будто никогда не покидал своей комнаты; зато путешествие в бочке настолько его взбодрило, что он теперь никак не мог заснуть. Именно поэтому было немного жаль, что нового расследования пока не предвидится: пока мой напарник не заснул, мы раскрыли бы любое преступление. С другой стороны, скорей бы засыпал – он меня достал своими жалобами на то, как неудобно ему было в бочке. Между прочим, это была его собственная идея, с начала до конца. Я не имел к его планам ни малейшего отношения. Спасибо, хоть удосужился известить меня перед вечеринкой.
А Дин жаловался пуще Покойника. Ныл, что терпеть не может переездов, даже на несколько дней, даже для пользы дела, что пользу дела все по-разному понимают, и так далее. Иными словами, он страдал и требовал, чтоб я разделял его муки.
К счастью, несколько раз заходила Тинни. Она помогала Дину прибираться в доме, подбадривала его, подначивала и поддразнивала, отвлекала как могла. Когда бы не она, я бы наверняка свихнулся с этими двумя любителями поплакаться.
Что еще? Каждое утро мы беседовали с Элеонорой. Миссис Кардонлос впала в ступор, когда я заглянул к ней и радостно сообщил: мне известно, что она – полицейский осведомитель, но я на это плевать хотел. (У меня не осталось сомнений в том, что она из людей Релвея; что ж, у каждого свои недостатки). Выйдя из ступора, она залебезила передо мной: мол, прошу простить, что раньше плохо с вами обращалась, только не говорите никому, ладно?
К моему непередаваемому, несказанному изумлению, все, кто нанимал меня, честно со мной расплатились, покрыли все расходы, на которые я выставил счет, и выдали гонорар. С ума сойти! Даже Маренго Норт-Энглиш, как ни удивительно, выплатил все до последней монетки. Наверное, ему не терпелось наконец-то от меня избавиться.
Но, несмотря на отличные новости, жизнью я был недоволен. Сколько людей пострадало, причем безвинно! И я ведь мог их защитить, мог сделать что-то еще кроме того, что сделал. И до сих пор могу.
Иногда кажется, что жизнь не имеет смысла, но куда денешься – нужно стиснуть зубы и жить дальше. Победить, может, и не победишь, но если откажешься от борьбы, нахлынет тьма и поглотит все вокруг. Хотя… рано или поздно устаешь сражаться со злом. Я, Блок и даже Релвей – все мы порой чувствуем себя потускневшими, что ли, сумрачными, как остывшая сталь. Но жар в нас пышет по-прежнему.
108
Я расслабился и пребывал в блаженном покое. Пора потолковать с Покойником. Думаю, припадок разочарования по поводу того, что все вели себя в точности, как он хотел, уже миновал.
Я вышел в коридор. Попка-Дурак искоса поглядел на меня: должно быть, собирался сказать очередную гадость. Но не успел – я шмыгнул в комнату напарника. Как ни странно, Его Высокомудрие не спал. Даже не дремал.
– Можем поговорить? Неделя прошла, как-никак. Ты всяко должен был оклематься.
Он промолчал.
– Тот старик, который к Вейдеру на огонек заглянул, – это и вправду был Слави Дуралейник?
– Да.
– Небось, разочаровался?
– К несчастью, время не щадит никого.
Я подождал, убедился, что он не собирается продолжать, и спросил:
– А тебе-то с чего на время пенять?
– Время вызывает перемены. Законченный идеалист всего год спустя становится прожженным циником, хладнокровным убийцей, рвущимся к власти, как две капли воды похожим на тех, с кем он сражался в своей юности. У меня не осталось иллюзий. Пелена спала.
– Прошу прощения, – выдавил я, отхохотавшись. Веселье было столь бурным, что у меня даже живот разболелся. – Знаешь, лучшей истории я не слыхал с тех пор, как мне расказали про слепую монашку и беззубую змею. А я был уверен, что чувства юмора у тебя и в помине нет.
– Твой смех лишний раз подтверждает, что чувство юмора – недостаток, а не преимущество. Им наделены только люди, поэтому вы его переоцениваете.
– Ты про юмор? Да брось ты, у крысюков – и у тех чувство юмора имеется. – Между нами, людям этому самому чувству юмора еще учиться и учиться.
Вот и ходячий пример. В комнату вошел Дин, принес два стула. Поставил их и, не произнеся ни слова, удалился. Минуту спустя приперся вновь, с козлами, снова вышел и снова вернулся, на сей раз с парой досок.
– Какого хрена ты все это притащил? – справился я.
– Стол собираю.
– Зачем?
– Для званого обеда. Эта комната у нас самая просторная.
– Какой-такой званый обед?
– Я пригласил друзей, Гаррет.
– Ты? Пригласил? Друзей? А домовладельца предупредить? – Или его самого пригласить? – Мне нужно потолковать насчет моих друзей. У тебя было время у них в башках покопаться. Что узнал? Ну?
– Ничего важного. Все, что я выяснил, тебе уже известно.
Какой-то он сегодня чересчур уклончивый. Не иначе как что-то замышляет. Ох, не нравится мне это.
– Ничего важного? Да чем ты там занимался? Пиво хлестал с Трейлом и Стори?
Дин принес очередные стулья. Не помню, чтоб у нас такие были. Верно, одолжил у кого-то.
– Вейдеры, отец и сын, просили передать, что сожалеют, но прийти не смогут, – сообщил он. – Мистер Гилби придет, его будут сопровождать мисс Аликс и мисс Джорджи.
– Присутствие чародея требовало повышенной осторожности, Гаррет. Кроме того, мне пришлось уделять внимание поискам Слави Дуралейника и руководству им. Также попугай. На прочее меня просто не хватило.
В кои-то веки Покойник передо мной оправдывался! Пожалуй, он и впрямь ничего толком не вызнал, иначе давно бы похвастался. Вот незадача! А я так на него рассчитывал! Обычно он способен выкопать из груды мысленного хлама любую мало-мальски ценную подробность.
– Тем не менее твоими радениями мы припугнули чародея и опозорили «Клич». Выкладывай, что в голове у Норт-Энглиша было. Это он свел Таму с Волками?
– Не знаю. Я не смог проникнуть в его сознание.
Чего-чего?
