– И коровы с лошадьми пасутся.
– Не знала, что Малый Народец живет за стеной. Выходит, громовые ящеры не всех сожрали. Ты боишься этих несчастных коров?
Нет, коров я не боюсь. Но там лошади, а с лошадьми у меня отношения не складываются.
Как бы ответить, чтоб себя не уронить?
– А вдруг мы их напугаем, и они разбегутся?
– Гаррет, когда б вранье покупали на вес, ты бы изрядное состояние сколотил и стал первым богачом Танфера.
– Пока жив Морли Дотс, – скорбно ответствовал я, – мне суждено оставаться вторым.
Тинни подобрала юбки – и ловко проскользнула между прутьями ограды.
– Слабая женщина не может устоять против грубой мужской силы. – Ее зубки соблазнительно блеснули.
Уж такова она, моя Тинни. В семье все ее держат за ангелочка, а на самом деле она – сущий бесенок. Кстати, как будет женский род от слова «бес»?
Я облокотился о забор. Наши носы почти соприкоснулись.
– Мне тут кое-что в голову пришло.
По дороге из города мы миновали лесок, и за деревьями виднелись лишь вершина Холма, две-три башни и зловещее облако смога.
– Наверняка что-нибудь неприличное.
– Да нет. Скорее, тревожное.
– Гаррет, ну сколько можно быть серьезным?
– Выбирать не приходится, милая.
– Ладно, выкладывай.
– Капитан Блок утверждает, что за мной следят. Причем сам я слежки ни разу не замечал. Вполне возможно, и сейчас за нами увязался «хвост».
– Неужели кто-то принимает тебя всерьез? Поздравляю, Гаррет, сбылась мечта идиота.
– Спасибо, родная. Весьма польщен. Мне просто подумалось, что если я поддамся искушению и завалюсь в цветы с самой сногсшибательной красоткой к северу от Кантарда – а ничего другого мне так не хочется, – меня может затоптать толпа жаждущих доискаться, куда я провалился.
Лесок у меня за спиной представлял собой идеальное укрытие для наблюдателя.
Тинни подалась вперед. Веки подрагивают, губы приоткрылись.
– Сногсшибательной? – выдохнула она.
– Ах ты, ведьмочка моя!
Она засмеялась.
– Видишь, ты обо всем забыл… – Она внезапно умолкла и уставилась куда-то вбок.
Я обернулся.
Из леска вышел человек. Не спеша, будто на прогулке. Вперевалочку двинулся по дороге.
Тинни прошептала:
– Все равно мысль была хорошая, Гаррет. Может, на обратной дороге?
– Посмотрим.
Донесся топот, похожий на отдаленный раскат грома. Он шел из-за другого леска, впереди, до которого было приблизительно полмили.
– Это что? – спросила Тинни.
– Конные. Целый отряд.
Незнакомец на дороге тоже услышал шум. Он сперва замер, а потом сиганул через ограду и скрылся в высокой траве. Гм…
Я перебрался к Тинни.
– Двигай вон к тем зарослям.
– Зачем?
– Ты знаешь, кто это скачет? И я не знаю. Нынче на дорогах можно встретить кого угодно.
– А…
* * *
Война приучила меня спокойно воспринимать неудобства и стойко их переносить, поэтому я лишь заворчал под нос, когда в мою кожу впились колючки. Тинни же подняла крик. Что возьмешь с городской девушки? Но она разом смолкла и выпучила глаза, когда на дороге показался отряд кентавров. Одни самцы, по виду ветераны, закаленные в боях. Они четко выдерживали походный строй. Все вооружены, все готовы к схватке. Н-да, дела-делишки… Считать я их не считал, но десятка полтора в отряде точно было.
Мне уже доводилось подглядывать за кентаврами – в Кантарде, на их исторической родине.
Наверное, они что-то искали. Но пастбище их не заинтересовало, и вскоре они вновь скрылись за деревьями.
– Что им нужно? – справилась Тинни, когда топот копыт стих в отдалении. – Куда они поскакали?
– Не знаю. Но на беженцев они не похожи.
– Мне это не нравится, Гаррет.
– Мне тоже. Мы почти пришли. Обитель Норт-Энглиша за дальним леском.
Надеюсь, нас не вытурят в шею. Дескать, проваливайте, гости незваные, пока целы.
Не люблю являться без приглашения. Но что делать?
72
Поместья, в которых живут наши толстосумы, похожи друг на друга, как близнецы: высокая и колючая живая изгородь, в полумиле от нее, на косогоре, – усадьба из красного кирпича; аккуратно подстриженная травка, многочисленные деревца, купы и рощицы, домашний скот на выпасах и армейские палатки на лугу. Доведись какому-нибудь мастеру пейзажа писать вид поместья, последние две подробности он наверняка бы опустил. Живописцы всегда опускают детали, нарушающие сельскую идиллию.
– Ты бывала здесь? – поинтересовался я. Лучше поздно, чем никогда, верно?
– Нет. Говорили, Маренго отшельником живет, но… – Тинни указала на палатки. – Вон сколько у него родичей гостит! А ты бывал?
– Мы с ним до недавних пор в разных кругах вращались.
Тинни кивнула, остановилась и стала обуваться. Босиком она шла от самой городской стены, под тем предлогом, что хочет ощутить пальцами землю. Пальчики были очень даже симпатичные, хоть и запылились по дороге. Усилием воли я заставил себя отвести взгляд и уставился на следы копыт перед воротами. Этих следов было множество. Какие странные подковы… Или просто свет так падает?
– Почему ворота не охраняют? – спросила Тинни, прыгая на одной ножке и одновременно пытаясь натянуть туфлю на вторую. Зрелище было достойное.
Признаться, я и сам задал себе этот вопрос. Неужели Маренго настолько уверен в своей силе? Нет, вряд ли. В непосредственной близости от Танфера боги и те не могли быть ни в чем уверены.
Мыском ноги я указал на отпечатки копыт.
– И это меня беспокоит.
Впрочем, те кентавры не слишком походили на беглецов с поля брани. И на победителей – тоже.
– Вернемся?
– Поздно. Засветло нам до ворот не добраться. – А мыкаться до утра под городской стеной я не собирался. Назовите это предрассудком, если вам так хочется. Да, мне известно, что владельцы поместий, ферм, садов и виноградников и в ус не дуют, но они живут в домах с крепкими стенками и глубокими погребами, где можно укрыться от громовых ящеров. А все прочих они убивают прежде, чем те успевают спохватиться.
Короче, по-глупому я рисковать не собираюсь.
Ночью может произойти что угодно. И смерть в пасти голодного зверя – еще не самая худшая участь.
– Струсил, Гаррет?
– Ну естественно. Ты понимаешь, чем я занимаюсь? Если нет, лучше…
