Дорис и Марша без колебаний отправили Дожанго в царство молчания. Дожанго никогда не говорил ничего такого, на что стоило бы обращать внимание. Его речь являла собой образчик потока бессознательного.
Первым очухался Плоскомордый. Настроение у него было, как у голодного хищника. А может, и того хуже.
– Помираю голодной смертью, – первым делом объявил он.
– Пострадай еще немного, – сказал я. – Мне трижды пришлось побывать в подобном состоянии. Если чего-нибудь съесть, станет еще хуже.
– Позволь мне учиться на собственном горьком опыте, – сказал он, и его желудок громко подтвердил требование хозяина.
– Как хочешь. Но единственный съедобный продукт здесь – виноград на холме. И имей в виду, если бы он был зрелым, его бы давно убрали.
Логика или здравый смысл Плоскомордого никогда не интересовали, но наталкиваясь на непреодолимую преграду, он никогда не пытался колотиться об нее лбом.
– Ну и ладно. Тогда я еще посплю.
Этому трюку он, наверное, обучился в армии. Дрыхни пока можешь. Дрыхни до тех пор, пока злая судьба, пролетая над тобой, не заденет тебя крылом, призывая к бою.
– Но не засыпай слишком крепко. Я послал за Охраной и не хочу, чтобы люди Тупа увидели тебя спящим. Да и вообще видеть им тебя ни к чему.
– Значит, у меня еще есть время. Я верю, что мой добрый друг Гаррет ткнет меня ногой под ребра, когда увидит, что охранники перевалили через холмы. А пока отстань. Моя голова вот-вот разлетится на куски.
Я успел послать улыбку Плеймету еще до того, как тот обрушил на меня свой гнев. Оказалось, что во всех его страданиях, включая головную боль и беспамятство, виноват я.
Как будто не он отправился на идиотские поиски Кайен Проуз, которая на самом деле вовсе не была Кайен Проуз.
Паленая изо всех сил старалась быть со мной милой, но и она не могла примириться с тем, что никакой жратвы не осталось.
У меня создавалось впечатление, что я слушаю это нытье всю свою жизнь.
Наверное, мне следовало податься в священники. Но я для этого либо слишком циничен, либо наоборот – мне этого самого цинизма не хватает.
– Если ты почувствуешь, что голод становится нестерпимым, говори, не стесняйся. Мы слопаем нашего друга Кейзи.
Кейзи, хотя уже и пришел в себя, на мои слова никак не отреагировал.
Создавалось впечатление, что ни один из эльфов, пребывая в голом виде, на общение не способен.
50
Я и сам вздремнул. Честно сказать, я проспал до утра.
Мои приятели чувствовали себя значительно лучше, но их настроение к лучшему не изменилось. Все они продолжали жаловаться на голод. Пленники тоже очухались. Однако общаться они не желали, а может, просто не могли. Когда я попытался передать Кейзи его серебристый костюм, надеясь, что это поможет восстановить связь, эльф недоуменно посмотрел на лохмотья и отрицательно покачал головой. Очевидно, мой острый нож навеки лишил одеяние его волшебных свойств.
– Мне пришла в голову мысль, – заявил я.
– Только не надорви мозги, – проворчал Плоскомордый.
– Она явилась самостоятельно. Никаких усилий с моей стороны не потребовалось.
– Как поганка на коровьем дерьме, что ли?
– Скоро здесь будут люди из города, – сказал я, оставив без внимания тонкую шутку Плоскомордого. – Они не знают, что вы здесь, и вам нечего с ними якшаться.
– Значит, они просто поймают нас позже, – мрачно заметил Плеймет.
– Не поймают, если я им ничего не скажу. А эльфы говорить просто не могут.
– А как насчет этого давильщика винограда?
– Он видел только гроллей. Я сделаю ему предложение, которое обеспечит его молчание.
Плеймет перестал спорить. Официальное расследование привлекало его ничуть не больше, чем всех остальных.
– Но как же Кип? Ведь мы же его не нашли. А вся заваруха началась из-за этого парня. Если мы его не вернем, то все наши страдания окажутся напрасными. Не говоря уж о потере денег и времени.
– Я не прекращаю поиски. Он наверняка где-то рядом.
– Я должен привести его домой, Гаррет.
– Знаю.
Будучи человеком высоконравственным, я не мог позволить, чтобы мальчишка попал в лапы полковника Тупа. Сам полковник для королевского служаки парень в общем порядочный, но он обязан ублажать людей, нравственные устои которых не столь прочны, как у сына мамы Гаррет. Кроме того, для него лично Кип ничего не значит. В городе тысячи таких кипов.
Я лениво направился к диску. Затем столь же лениво забрался вовнутрь. Бутерброд ждал меня рядом с люком, ведущим в камеру мальчишки. У меня возникло сильное искушение слопать его самостоятельно. Но и парня мне тоже было жаль. Бутерброд почему-то не привлек внимания мух. Я тут же сообразил, что во всем диске не видел ни единого насекомого.
Если это было какое-то заклятие, то неплохо бы ему обучиться.
– Привет, Кип. Для тебя настал счастливый миг. У меня для тебя есть кое-что пожевать. Я уведу тебя отсюда до того, как здесь появится Барон Ужастик и солдаты Охраны.
Барон Ужастик был моим изобретением. Оно должно было отвечать фантазиям Кипа, и, кроме того, я ожидал, что вместе с людьми Тупа у диска непременно появится какой-нибудь житель Холма со столь же привлекательным именем. Не исключено, что в надежде обучиться магии полета сюда примчится целая банда наших колдунов. Представляете, сколько гадостей способен причинить как своим недругам, так и невинным людям такой «летун»?
– Воды…
– Будь я проклят, Кип, если вру… – О воде я совсем и не подумал. А следовало бы. Видимо, разжижение мозгов у Гаррета переходит допустимые границы. – Там на поляне есть большое озеро. И прекрасный родник с ледяной водой. Ты все еще намерен упрямиться?
Да, именно это он и намеревался делать.
– Ты знаешь, что они захватили твою маму и Рафи?
– Это сделал Кейзи, – прохрипел он.
– Откуда ты знаешь? И как ты узнал это имя?
– Мне все сказали Дропл и Грапл. Они умеют наблюдать за тем, что происходит в городе.
Парень не пояснил, кто такие Дропл и Грапл. Видимо, это были похитившие его эльфы.
– Они с тобой разговаривали?
– Надеялись обратить меня в свою веру. Но у них ничего не получилось.
Парень настолько ослабел, что перестал строить из себя героя-спасителя. И это меня страшно радовало.
– До меня вообще не доходило то, что они говорили. Я всегда понимал только Ластира и Нудисс. Но те просто хотели домой.
– И как же они здесь оказались?
– Прилетели на небесном корабле. Таком же, как этот.
