Тут появился Дин с подносом, полным запотевших кружек. Никто не стал упускать благоприятную возможность. Дин сказал:
– Мне придется сегодня выйти на улицу, мистер Гаррет, если вы не предпочтете прекратить развлекаться. Мы уже дошли до дна запасного бочонка.
– Ох!
– В погребе есть вино, но оно, возможно, прокисло.
– Ладно, мы что-нибудь сообразим. Попозже.
«От одной кружки пива останется достаточно запаха, чтобы человек попал под подозрение».
– Да, наверное…
Капитан Лист нахмурился.
– Наверное что?
– Наверное, мне пора возвращаться к работе. Дин, список покупок при тебе? Дин! Куда он подевался?
– Он ушел обратно в кухню, – сообщил мне стражник в синей куртке.
Я встал. Лист сделал то же самое. Мы пожали друг другу руки, я поблагодарил его за то, что он заглянул ко мне.
«Пусть он двигается. Не давай ему времени подумать».
Что я и сделал. И во время своего торопливого исхода он совершил, наверное, единственное социально полезное деяние за всю свою жизнь.
– Дагоновы яйца, парень! – взревел он, проходя мимо мистера Малклара. – Неужто к тебе в задницу забрался скунс и подох там? Сделай что-нибудь! Ты можешь навозного жука задушить своей вонью!
Тот из стражников, который был совсем без униформы, задержался позади остальных.
– Слушай, приятель, я не знаю, что ты там сделал, но если ты сможешь придумать, как повысить концентрацию, я бы взял у тебя бутылочку, – прошептал он. – Мне приходится работать сиделкой при этом говнюке шесть дней в неделю.
– А ты, когда вы окажетесь только вдвоем где-нибудь в дурной части города, зайди сзади с крепкой доской и шарахни его по затылку, – посоветовал я.
Стражник ухмыльнулся.
– Мне нравится твой образ мыслей. Проклятье! Вон он опять идет. Сейчас начнет вопить.
Я повернул обратно, намереваясь навестить Покойника. Мистер Малклар остановил меня.
– Скажите, мистер Гаррет, у меня действительно проблемы?
– Что?
– Этот человек, который только что ушел, сказал мне…
– Да, Хлам, вы действительно едите слишком много квашеной капусты – но ведь это всегда можно изменить… Впрочем, это не мешает ему оставаться говнюком.
Я поспешил в комнату Покойника.
– Ну как, стоило ли с ним столько возиться?
«Этот человек в сущности является вторым по значению после полковника Блока. Он убежден, что заменит полковника на его месте еще до конца этого года. Его заверили, что именно так обстоят дела».
– Что? Существует заговор, чтобы сместить Блока? – Я был удивлен, но не поражен. – Неужели этот Лист на деле более компетентен, чем дает понять?
«Еще менее. Под его руководством Стража вскоре развалится, вернувшись к прежним временам коррупции и безделья. И это в лучшем случае. В худшем он станет марионеткой в руках заговорщиков, не более компетентных, чем он сам. Они хотят избавиться от Дила Релвея, потому что он не принадлежит к их социальному слою».
– В таком случае их ждет неприятный сюрприз.
«Разумеется. Самый неприятный. Для мистера Релвея практически не существует иного тормоза, кроме Вестмана Блока. Тот, кто устранит полковника, пожнет бурю».
– Удалось выяснить еще что-нибудь интересное?
«Если тебя интересует составление диаграммы командной цепочки внутри Стражи, теперь мы знаем все имена. Или если ты интересуешься личностью информаторов и сыщиков под прикрытием, которые работают на полковника Блока, они у нас тоже есть. Кстати, их список включает некую Софджинек Кардонлос. Официально не замужем».
– Ага! Я всегда был уверен, что она – женщина Релвея.
«В этом нет ничего невозможного».
Еще бы!
– А насчет Зеленых Штанов что-нибудь есть?
«Его не подпускают к ним близко. Однако до него доходят слухи».
Мы прошлись по всем темам, пока я не узнал все; что он пожелал мне сообщить. Я спросил:
– Итак, как насчет того, чтобы вернуть им этих собачек?
«Шакалов! Ты что, тупой?»
– Нет. Но разве это так уж важно?
«Слова всегда важны, Гаррет. Особенно когда это имена. То же относится к символам, особенно символам религиозным. Шакал является значительной фигурой во многих религиях. И более всего – в тех, которые придерживаются мрачного взгляда на земное существование. А культ А-Лафа, по-видимому, относится к этому вопросу мрачнее многих других».
Он бы ввел меня в курс дела насчет шакалов, выбрав удобный для себя момент, если бы действительно знал о них что-то важное. Обычно он не гнушается претендовать на знания, которых на самом деле не имеет. У него не только несколько мозгов – у него несколько эго.
– На основании чего ты пришел к этому заключению?
«На основании их поведения. На всеобщем мнении, что этот культ более жесток, чем его женская половина, которая и сама кажется довольно темной. Вкупе с воспоминаниями об исторических прецедентах».
– Ты уже упоминал о древних культах. И не объяснился.
«Древние культы, да… Ни один из них не был вполне похожим на этот. Эти люди сами не порождают страдание и отчаяние, которое приносят в жертву своему богу. Они лишь собирают их, где бы… ага!»
– Что?
«К нам гости. Опять. Проводи их в дом так быстро, как только сможешь».
– Ты следишь за Малкларом? Он ведь видит всех, кто приходит и уходит.
«Он забывчив. Все его существование сосредоточено сейчас на работе, которую он делает, и его злосчастном метеоризме. Мысль о том, что за его бедственное положение несет ответственность его же собственное газоотделение, никогда прежде не приходила ему в голову. Но впусти этих людей в дом».
Итак, пока что он не собирался объяснять мне ничего про этих шакалов. Да и знал ли он о них что-нибудь на самом деле?
Глава 40
«Эти люди» прибыли на борту большой черной кареты, которую вел Сарж, человек Морли. Рядом с ним на козлах сидел второй парень, известный мне только как Теодор. Они были взвинчены.
Ближайшая к дому дверца кареты распахнулась, из нее выскочил Рохля. Он выругался, врезавшись в повозку, брошенную Комстоком и Николистом, и принялся озираться по сторонам, словно ожидал увидеть орду венагетских головорезов. Я пока что не видел оружия – но подозревал, что у них под рукой целый арсенал.
