– Полегче, – сказал я Тинни, которая заводила себя для второго, окончательного удара. – Он нам еще нужен.
Она отбросила свое оружие, но по ее виду было ясно, что военные действия возобновятся в тот же момент, как только изо рта Остуда извергнется еще один образец сексуальной нетерпимости.
– Вы о чем-то хотели меня спросить, дьякон? – ласково проговорила она.
Нечленораздельный звук. Встряхивание головы, чтобы разогнать искры в глазах.
– Мешок. Вот этот. Неси.
Он не дошел до того, чтобы сказать «пожалуйста», но это было вполне понятно. У него было тяжелое детство. Прошедшее среди козлов и прочей скотины.
Вскоре я заметил, что все, что было необходимо нести, оказалось распределено между всеми, кто был способен на это, – но сам добрый дьякон не обременил себя ничем более тяжелым, нежели его совесть.
– Как ты думаешь, это стоит того, чтобы закатывать сцену? – спросил я Тинни.
– Сначала возьмем от него все, что нам надо.
Я уже видел прежде этот взгляд – большей частью в тех случаях, когда мне доводилось ее чем-либо обидеть. В каждом из этих случаев у меня был повод для сожалений впоследствии.
Серебряник внимательно исследовал каждый инструмент и каждый кусочек металла и затем произнес:
– Удовлетворительно. Я смогу работать с этим. Вы один из мастеров? – спросил он Осгуда.
Тот содрогнулся, словно собака, пытающаяся пройти мимо персиковой косточки. Запрет оставался твердым.
– Нет. Те, кто остался в живых, сейчас в тюрьме.
– Это как-то помешает вам? – спросил я Серебряника.
– Нет, просто у меня уйдет больше времени, чтобы удовлетворить запрос вашего патрона.
Тинни ухмыльнулась, прочтя мои мысли. Однако с присущим мне искусством я сумел разочаровать ее:
– Пока еще рано. Сначала возьмем от него все, что нам надо. Впрочем, не могу сказать, чтобы я знал – что именно нам надо.
Покойник набил мою башку всякой ерундой, при этом так и не выдав, в чем состоял его план.
Серебряник издал отрывистое приказание. Тут же набежала толпа мужчин и женщин, молодых и старых, но явно связанных с ним родственными узами, и похватала барахло, которое мы принесли. Я пробормотал несколько слов на таком языке, который не часто использовал с тех пор, как вернулся с войны. Мне придется годами рыть носом землю, чтобы расплатиться за это.
– Ты. Выйди вон. Я пошлю сказать тебе, когда все будет закончено, – сказал мне Серебряник. Тинни он сказал: – Ты можешь остаться.
Вместо того чтобы как следует вмазать ему, как это было с Осгудом, девушка поцеловала его в щечку. Он порозовел.
По условиям сделки после этого Осгуд мог идти на все четыре стороны. Мы расстались у дверей мастерской Серебряника. Я надеялся, что он с его командой слиняют обратно в Йимбер, но сказал Тинни:
– Зови меня циником, но я могу поклясться, что мы о них еще услышим.
Раздраженный, я отправился домой, размышляя о том, как долго Стража позволит Осгуду гулять на свободе.
Те, кто висел у нас на хвосте, решили, что проследить за йимберскими олухами будет более важной задачей, чем преследовать меня. Что вполне согласовалось с прогнозами Покойника. Мне были даны инструкции на тот случай, если я окажусь предоставлен на собственное усмотрение.
Глава 77
– Ты знаешь кого-нибудь из этих ребят?
Мы с Тинни выглядывали из-за угла обветшалого краснокирпичного строения. Упомянутые люди пасли кого-то возле халупы Жнеца Темиска. Кроме них, пешеходов на улице не наблюдалось, так что пастухов можно было заметить с первого взгляда. Они выглядели не особенно счастливыми.
Погода опять менялась, и оставалось совсем немного до того момента, как она снова станет мерзкой. Небо было грязно-серого цвета.
– Нет. – Тинни поежилась. Она предпочла бы пойти куда-нибудь в тепло, но была сделана из достаточно крепкого материала, чтобы не ныть после того, как насильно заставила меня взять ее с собой. – Не знаю. А что, должна?
– Надеюсь, что нет. Это самые последние из отбросов нашего города. Вон тот, высокий, работает на Дила Релвея. – Время от времени я видел его с Релвеем, но позволил девушке считать, что я сам сделал это умозаключение, пользуясь своими особыми дедуктивными способностями. – А второй – что-то вроде менеджера у гангстеров.
Хотя теперь, скорее всего, он являлся чем-то вроде недоделанного хозяина участка, поскольку трудовой пыл Релвея осушил запас людских ресурсов гангстерского мира вплоть до грязи на самом донышке. Я узнал этого типа по преувеличенной манерности в жестах и одежде – всегда стоявшей для него на первом месте, даже когда было бы умнее держаться незаметно.
Человек Релвея тоже узнал его. Тот, однако, не расколол сыщика, хотя он стоял прямо перед ним, на самом виду.
– Слушай, – прошептал я Тинни. – Вот что тебе нужно будет сделать…
– Ты пытаешься отделаться от меня?
– Я пытаюсь извлечь пользу из твоих талантов, раз уж ты здесь. Ступай и скажи этому, расфранченному, что ты заблудилась. Похлопай глазками, сделай так, чтобы он пошел тебе помогать.
– А почему не тому красавчику?
– Наверное, потому, что он красавчик. И следовательно, скорее всего не купится на хорошенькое личико. Не говоря уже о том, что если он отправится помогать тебе, второй тупица следом за вами не двинется. Он не знает, что красавчик здесь.
Она пыталась переварить сказанное.
– А высокий пойдет?
– Я бы на его месте пошел. Я бы решил, что ты принесла ему чье-то послание, и захотел бы узнать, в чем дело.
Поскольку Скалдитов разбомбили, я решил, что этот парень должен работать на кого-то еще, чьи интересы были параллельны интересам отжившей фракции. В данной местности это могло означать лишь доброго старого Учителя Уайта.
– Давай лети, – сказал я Тинни. – Соблазни его. Убери его прочь отсюда.
Я порылся в кармане: ключ был на месте. Жнец Темиск каким-то образом умудрился потерять его, пока находился в моем доме. Я не ведал, что удалось вытянуть из него Покойнику, – тот лишь распорядился, чтобы я обыскал жилище адвоката. Полагаю, к этому моменту эту операцию уже проделали как Стража, так и Организация.
– Но если он станет меня лапать…
– Я умру от ревности.
Она показала мне язык и двинулась прочь. С надменным видом.
Я не смог бы изобрести лучшего сценария. У нашей жертвы не оказалось ни унции мозгов выше уровня поясного ремня. Тинни вонзила свой крючок, подсекла и повела его за собой, потратив на это ровно столько же времени, сколько ушло на то, чтобы сказать эти слова, И человек Релвея решил, что его долг – проследить за ними.
