Раздались шаги. Кто-то встал рядом с ней. Марика не повернулась, уткнувшись лицом в стену. Да, вот и первая ее ночь на половине охотниц!
Ее коснулась лапа.
– Марика?
Она перекатилась, увидела лицо Грауэл. Грауэл она не любила. У охотницы из избы Герьен своих щенят не было. И с чужой молодью она обходилась круто. Что-то в ней было неуловимо неправильно.
Но эта Грауэл была другой. Она переменилась, эта Грауэл, ее сильно потрепали события. Грауэл, мягкая и заботливая.
– Пойдем, Марика. Вставай. Пора поесть. Пора принимать решения.
У очага хлопотала Барлог. Это было странно. Марика оглядела дом. Без щелканья челюстей и рыка он казался пустым. Чужаки у очага. Сколько чужих ело здесь за всю историю стойбища? Очень мало.
А охотница стряпает. Странные настали времена. Еда была такая, какой и следовало ожидать от охотницы, готовившей несколько раз в жизни, да и то в полевых условиях. Просто жареное мясо. Но у Марики все равно потекла слюна. Она не ела со вчерашнего рассвета. И все же, когда Барлог подала ей ее порцию, Марика не стала ее заглатывать. Она ела медленно, неохотно, стараясь оттянуть то, что будет после. Но трапеза окончилась. Марика сложила руки на набитом животе, а Грауэл сказала:
– Мы трое должны решить, что будем теперь делать.
Барлог кивнула.
Последние из Дегнанов. Последние из самой богатой стаи Верхнего Поната. Очевидные вещи не нужно было говорить. Они не могут дождаться лета, взять тогда новых мужчин и начать возрождать стаю. Тем более Грауэл не способна рожать щенят. Нет ни Мудрых, чтобы учить, ни мужчин, чтобы вести дом. А запасы еды, дров и прочего – в таком изобилии, что создают дополнительную опасность.
Времена тяжелые. Если даже не придут кочевники, любая стая, оставленная ими в отчаянном положении, узнает об этом богатстве и решится на ограбление. Или захват стойбища. Две охотницы и щена ограду не защитят. Если только силты не останутся им помочь. И на много лет.
А Марика догадывалась, что они и на несколько дней не согласятся.
Она молча прокляла Всесущего. Глядя на мерцающие угли в глубине очага, Марика думала о богатствах – железе, шкурах, кладовых с едой, – которые будут потеряны просто потому, что Дегнанам их не защитить.
Соседи или кочевники – сегодня много тех, кто с радостью пойдет на убийство. Зима в самой силе, и граукены бродят по свету.
Вчера несколько кочевников избежали резни. Можно было не сомневаться, что их еще немало рассеяно по Верхнему Понату. Соберутся ли они? Может быть, их разведчики остались у скалы Стапен, наблюдая, зная, что стойбище станет легкой добычей, как только уйдут чужие?
И это было самое худшее. Думать, что после всего добыча достанется кочевникам.
Грауэл что-то говорила. Марика подняла уши:
– Прости? Я задумалась.
– Я говорила, что эти сестры предложили нам место в своей крепости.
В голосе Грауэл звучало хорошо скрытое отвращение. Эти меты были силтами, которых так ненавидели Марикина ма, ба и Пошит.
Но за что?
А Грауэл говорила дальше:
– Если мы хотим выжить, у нас нет выбора. Барлог со мной согласна. Может быть, мы сможем найти мужчин и начать снова, когда ты войдешь в брачный возраст.
Марика медленно покачала головой:
– Не будем лгать сами себе, Грауэл, Дегнанам конец. Мы никогда не станем так сильны, чтобы отбить это стойбище у тех, кто его захватит.
Да, она хотела видеть эту каменную крепость, где жили меты, называемые силтами. Но не такой ценой.
– Беги к Ласпам, Грауэл, – сказала она. – Скажи им. Пусть наше богатство хотя бы послужит тем, кто делил с нами несчастье. У них будет больше шансов его удержать. И они будут у нас в долгу, так что у нас будет куда вернуться.
Сидевшие неподалеку силты не обращали на них внимания. Кажется, они были полностью поглощены изучением мужской половины избы. Они перемолвились шепотом, а потом вдруг обратили внимание, будто страшно заинтересовавшись, что ответят охотницы на предложение Марики.
Грауэл и Барлог были удивлены самой постановкой вопроса. Им такое в голову не приходило, да и прийти не могло, наверное. Две стаи в одном стойбище – это было не то чтобы неслыханно, но крайне редко.
Грауэл неохотно кивнула. Барлог сказала:
– Умная щена. Как ее матушка была.
И поднялась с места.
Грауэл на нее огрызнулась. Они заспорили, кто понесет послание.
Марика поняла, что каждая из них желает уйти из стойбища, где все напоминало о непоправимом несчастье.
– Обе идите. Так надежнее. Вокруг все еще рыщут кочевники.
Охотницы переглянулись и стали натягивать куртки. Мгновение спустя их уже не было.
Силты долго сидели, глядя в очаг, будто пытаясь что-то прочесть в мерцании углей. Марика собрала посуду. Пока она ее мыла и убирала на место, силты смотрели на нее. Время от времени они перешептывались. Наконец высокая сказала:
– Время. Она не почуяла.
Она поднялась и взяла вымытую Марикой миску, наполнила ее из котла, отнесла к крышке, закрывавшей погреб мужской половины. Там она поставила миску на пол, открыла крышку и вдула туда поднимающийся от миски ароматный пар. Потом отошла в сторону с заинтересованным видом.
Марика прекратила работу и смотрела, недоумевая.
Появилась сморщенная, костлявая, старая лапа. Марика насупилась. Даже Хорват…
За рукой, опасливо озираясь, высунулась голова.
– Пошит! – вскрикнула Марика.
Глаза шаманки дымились чистым ядом. Она цапнула миску и попятилась обратно в погреб.
– Стой! – приказала высокая силта. – Вылезай.
Пошит застыла. Она не отступала, но и приказ выполнять не спешила.
– Кто это, щена?
– Пошит, – ответила Марика. – Шаманка этой избы.
– Понимаю. – Интонация была красноречивее слов. Чувства, которые питала шаманка к обитательницам крепости, явно встретили взаимность. – Вылезай оттуда, старая шарлатанка. Быстро!
Трясущаяся Пошит вылезла. Но остановилась, как только ее ноги сошли с лестницы погреба. Она уставилась на силт с неприкрытым ужасом.
Марика не могла мысленно не усмехнуться. Впервые за свою молодую жизнь она увидела шаманку в таком жалком положении. И вот перед ней Пошит, хоть и трясясь от страха, не прекращает таскать ложкой жаркое из миски в пасть.
– Это ведь мужская половина избы, верно, щена? – спросила высокая силта.
– Да, – тихо ответила Марика. Пошит все еще смотрела на нее тем же ядовитым, многообещающим взглядом.
Шаманка пошатнулась. Ложка с миской выскользнули из ее лап, а лапы метнулись к вискам.
