Нет, они ничего не предпринимали. Непоколебимая решительность Счастливого усмиряла любого, кто имел подобные намерения.
Мы углубились в лабиринт улиц, старых, как мир. Наши пленники беспорядочно шаркали ногами. Я таращил глаза по сторонам. Мои товарищи были безразличны к прошлому, но я не мог не почувствовать внезапного благоговейного страха, который охватил меня, когда я увидел, в какое далёкое прошлое уходит история Берилла.
Неожиданно Счастливый объявил привал. Мы дошли до Авеню Старшины, которая тянется от Таможенного дома вверх до главных ворот Бастиона. По Авеню двигалась колонна. Хотя мы и подошли к пересечению первыми, Счастливый всё же уступил дорогу.
Колонна состояла из сотни вооружённых людей. Они выглядели очень воинственно, почти как мы. Человек во главе колонны ехал на чёрном жеребце такого размера, каких я никогда ещё не видел. Всадник был по-женски строен и затянут в чёрные кожаные одежды. На нём был чёрный шишак, полностью закрывавший голову. Чёрные перчатки скрывали руки. Казалось, он не вооружён.
— Чёрт меня подери, — прошептал Счастливый.
Я почувствовал себя не в своей тарелке. Вид этого всадника заставил меня похолодеть. Что-то примитивно-животное во мне хотело немедленно бежать. Но любопытство изводило меня ещё больше. Кто это? Он что, сошёл с того странного корабля в гавани? Что он здесь делает?
Невидящий безразличный взгляд скользнул по нам, как по стаду овец. Затем он дёрнулся назад, остановившись на Немом.
Немой встретил его прямым взглядом, не выказывая страха. И всё же показалось, что он как будто стал меньше ростом.
Колонна проследовала дальше, сплочённая и дисциплинированная. Встряхнувшись, Счастливый вновь привёл наше сборище в движение. Мы вошли в Бастион всего в нескольких ярдах позади незнакомцев.
Мы арестовали большинство самых консервативных лидеров Голубых. Когда разлетелось известие о нашей облаве, летающая братия стала разминать мускулы. Это выглядело просто ужасно.
Постоянная изматывающая погода сильно влияет на поступки людей. Населяющее Берилл сборище дико и жестоко. Мятежи возникают почти беспричинно. Когда становится совсем плохо, жертвы исчисляются тысячами. А сейчас было плохо, как никогда.
Армия — только половина проблемы. Слабовольные и недалёкие Старшины совершенно разболтали дисциплину. Войска абсолютно неуправляемы. Хотя, в общем, они будут действовать против мятежников. Они рассматривают подавление восстаний как лицензию на грабежи.
Случилось худшее. Несколько отрядов из Вилочных Казарм потребовали дополнительного вознаграждения до того, как они выполнят приказ о восстановлении порядка. Старшина платить отказался.
Отряды взбунтовались.
Взвод Счастливого постепенно занял позиции на важнейших точках в районе Мусорных ворот и сдерживал все три отряда. Большинство наших людей было убито, но никто не побежал. Сам Счастливый потерял глаз, палец, был ранен в плечо и ягодицу. В его щите было около сотни дырок, когда подоспела помощь. Ко мне он добрался скорее мёртвый, чем живой. В конце концов восставшие предпочли разбежаться, чем встретиться с остатками Чёрной Гвардии.
Эти бунтовщики были худшими на моей памяти. Мы потеряли почти сотню собратьев, пытаясь остановить их. А мы с трудом могли себе позволить потерю хотя бы одного. В городе улицы были устланы трупами. Крысы жирели. Со всех окрестностей слетались тучи грифов и ворон.
Капитан вызвал Гвардию в Бастион.
— Пусть всё идёт как идёт, — сказал он, — мы сделали достаточно. — Видно было, что настроение у него отвратительное. — В наши обязанности не входит коллективное самоубийство.
Кто-то отпустил шутку о том, как мы будем бросаться на свои собственные мечи.
— Похоже, это как раз то, чего ждёт Старшина.
Берилл подточил наш боевой дух, но мы были не столь разочарованы, как Капитан. Он винил себя в наших потерях. Фактически он пытался уйти в отставку.
Восставшее сборище впало в угрюмое недовольство, беспорядочными усилиями поддерживая хаос и сопротивляясь любым попыткам бороться с пожарами и предотвращать грабежи. Мятежные отряды, пополняемые дезертирами из других подразделений, систематически грабили и убивали.
Третью ночь я стоял на часах на Троянской стене. Надо мной расстилался ковёр звёздного неба. Дурак, добровольно вызвавшийся быть часовым. Город был странно спокоен. Если бы не усталость, я был бы более внимательным. Только это не давало мне уснуть стоя.
Подошёл Том-Том.
— Чем ты тут занимаешься, Каркун?
— Подменяю.
— Ты похож на смерть. Отдохни чуть-чуть.
— Ты сам выглядишь не лучше, коротышка.
Он пожал плечами.
— Как Счастливый?
— Ещё не выкарабкался, — на самом деле я слабо на это надеялся. — Знаешь, что там такое? — я показал пальцем. Одинокий пронзительный крик замирал вдали. В нём слышалось что-то, отличавшее его от остальных недавних воплей. Те были наполнены болью, яростью и страхом. А этот напоминал о чём-то ещё более ужасном.
Том-Том ограничился только каким-то бормотанием, которое было отличительной чертой как его самого, так и Одноглазого, приходившегося ему братом. Если чего-то не знаешь, то лучше это держать в секрете. Колдуны!
— Ходят слухи, что мятежники сломали печати на склепе нечисти во время грабежей на Некрополитанском холме.
— Да? Она на свободе?
— Старшина так думает. Но Капитан не принимает это всерьёз.
Я тоже, а Том-Том, казалось, был встревожен.
— А они выглядели очень воинственно, те, что были здесь недавно.
— Надо бы их завербовать, — сказал он с оттенком печали.
Он и Одноглазый уже очень давно служили в Чёрной Гвардии. И они были свидетелями её упадка.
— А что им тут было надо?
Он пожал плечами.
— Отдохни немного, Каркун. Не мучай себя. Это ничего не изменит, — он ушёл семенящей походкой, одолеваемый мыслями самого дурного оттенка.
Я поднял брови. Он уже скрылся из виду, а я этого и не заметил. Передо мной светились огни и пожары города. Но тревожило отсутствие шума. С глазами у меня явно что-то не в порядке. Том-Том прав. Мне нужно поспать.
Из темноты донёсся ещё один странный отчаянный крик. На этот раз ближе.
ГЛАВА 3
— Встать, Каркун! — Лейтенант был не слишком вежлив. — Капитан ждёт тебя в офицерской столовой.
Я застонал и разразился проклятиями, угрожая нанести ему тяжкие телесные повреждения. Он только оскалился и больно сдавил мне локоть, стаскивая на пол.
— Уже стою, — заворчал я, озираясь по сторонам в поисках сапог — В чём дело?
Его уже не было.
