Лицо его скривилось. Такая перспектива явно не доставляла ему удовольствия. Он знал Ветреную Страну.
Мы побежали на юг, где встретили ещё несколько бродяг типа нас и провели в ожидании двенадцать дней, постоянно скрываясь и прячась. Ворон организовал всех бродяг и отставших от своих частей в какое-то подобие воинского подразделения. А я проводил время размышляя и делая заметки о Шелест. Каково же будет её влияние на ход событий на восточном фронте? Время от времени, кинув взгляд на Лорды, я всё больше убеждался, что она — наша последняя надежда.
Похоже, повстанцы активизировались повсюду. Леди наверняка пришлось перебросить сюда для укрепления обороны Повешенного и Дробящего Кости. Говорили также, что Меняющий Форму погиб при сражении за Рожь.
Я беспокоился за Гвардию. Наши собратья вошли в Лорды до подхода Твёрдого.
Ни один человек не погибает без того, чтобы я не записал о нём рассказ. Но как я могу это сделать с расстояния в двадцать миль? Сколько подробностей будет потеряно, когда мне придётся собирать устные рассказы уже после свершившегося факта? Сколько человек падут, о смерти которых вообще ничего не будет сказано?
Но большую часть времени я проводил, думая о Хромом и Леди, и страшно при этом мучился.
Я не думаю, что напишу ещё хотя бы один милый и романтический рассказ о нашей хозяйке. Я слишком близко её видел и больше не влюблён.
Мне некуда деваться, меня преследуют вопли Хромого, меня преследует смех Леди. И меня одолевают подозрения, что мы служим чему-то такому, что должно быть вообще стёрто с лица земли. Меня преследует крепнущее подозрение в том, что те, кто падает под напором Леди, немногим лучше её самой.
Меня преследует ясное понимание того, что в конце концов зло всегда празднует победу.
О, опять, невозможно. Из-за холмов на северо-востоке выползает отвратительная чёрная туча. Все вокруг бегают, хватают оружие, седлают лошадей. Ворон орёт на меня, чтобы я пошевеливался…
Часть V. ТВЁРДЫЙ
ГЛАВА 1
Ветер завывал и бросал нам в спины тучи песка и пыли. Мы пятились назад, передвигаясь спинами вперёд и углубляясь в шторм. Эта песчаная буря находила мельчайшие щели в одежде, и пыль, смешиваясь с потом, превращалась в вонючую солёную грязь. Воздух был горячим и сухим, он моментально слизывал влагу с тела, оставляя лишь сухие комки грязи. Губы у всех потрескались и раздулись, языки, как старые шершавые подушки, громоздились во рту и мешали дышать.
Несущий Шторм куда-то умчался, а мы страдали почти так же, как и повстанцы. Видимость не превышала каких-нибудь жалких дюжины ярдов. Я едва мог разглядеть людей слева и справа и двоих ребят из линии арьергарда.
Мысль о том, что нашим врагам приходится гнаться за нами, двигаясь лицом против ветра, не сильно меня бодрила.
Люди из другой линии внезапно разбежались в стороны, взяв луки на изготовку. Из кружащейся пыльной завесы появились какие-то высокие фигуры. Тени плащей трепыхались вокруг них, взлетая вверх, как огромные крылья. Я схватил свой лук и выпустил стрелу, уверенный, что её снесёт ветром.
Однако нет. Всадник взмахнул руками, а его лошадь заржала и побежала по ветру, последовав за своими сородичами, которые тоже остались без седоков.
Они наседали и наседали, держались очень близко. Им надо было достать нас, пока мы не ушли из Ветреной Страны и не добрались до Лестницы Слезы, где обороняться намного легче. Они хотели нас всех перебить и оставить здесь, под беспощадным солнцем пустыни.
Шаг назад, ещё назад. Чёрт, так медленно. Но выбора нет. Если мы повернёмся, они набросятся на нас. Мы должны заставить их платить за каждую попытку к нам приблизиться, это поумерит их пыл.
Нашим лучшим оружием было колдовство Несущего Шторм. Ветреная Страна всегда дика и беспокойна. Её плоская голая поверхность необитаема, такие вещи, как песчаная буря, здесь обычное явление. Но такого шторма здесь ещё не было. Он продолжался час за часом, день за днём, утихая только с наступлением темноты. Всё это делало Ветреную Страну местом, абсолютно непригодным ни для чего живого. И только благодаря этому Гвардия была ещё жива.
Нас было около трёх тысяч, тех, кто попал в этот неумолимый поток, захлестнувший Лорды. Наше маленькое братство, отказавшись капитулировать, стало ядром для всех спасшихся в этой катастрофе, которые примкнули к Капитану, когда он проложил себе путь на свободу, прорвав кольцо окружения. Мы стали мозгом и нервами этой жалкой армии. Сама Леди передала приказ всем офицерам имперской армии подчиняться Капитану. Только Гвардия и смогла добиться каких-то успехов в ходе северной кампании.
Из-за тучи пыли позади меня кто-то вынырнул, что-то завыл и коснулся моего плеча. Я в смятении развернулся. Ещё не настало время подменять меня в цепи.
Передо мной стоял Ворон. Капитан выяснял, где я нахожусь.
Вся голова Ворона была обмотана каким-то тряпьём. Я сощурился, одной рукой закрывая лицо от больно бьющего песка. Ворон прокричал что-то типа «ты же катау».
Я покачал головой. Он показал назад, схватил меня и заорал прямо в ухо:
— Ты нужен Капитану.
Я в этом и не сомневался. Кивнув, я передал ему лук и стрелы и опёрся о ветер и летящий песок. Стрел было мало, да и те, что я отдал, были выпущены повстанцами, когда они в очередной раз появились из коричневатой дымки. Их стрелы подбирали.
Скрип, скрип, скрип, устало тащусь я. Подбородок мой опущен на грудь, и песок бьёт меня по макушке. Я иду сгорбившись и зажмурив глаза.
Как не хотелось мне туда идти. Капитан ведь не скажет мне ничего такого, что я хотел бы услышать.
Ко мне приближалось большое облако пыли. Оно крутилось и покачивалось. Приблизившись, оно чуть не сбило меня с ног. Я засмеялся. С нами был Меняющий Форму. Повстанцы истратят кучу стрел, когда он вломится в их ряды. Они превосходили нас по численности в десять или пятнадцать раз, но такой перевес всё равно не мог уменьшить их страха перед Поверженным.
Я продирался сквозь клыки и когти ветра, пока не убедился, что ушёл слишком далеко. Или потерял ориентировку, что было для меня почти одно и то же. Я уже решил остановиться и тут увидел чудесный островок тишины и спокойствия. Я вступил туда, поражённый внезапным отсутствием ветра. В ушах продолжало звенеть. Мой мозг отказывался поверить в тишину.
Внутри этого оазиса спокойствия плотным строем, колесо к колесу катились тридцать фургонов. Большинство было заполнено ранеными. Тысяча человек, окружив фургоны, упорно тащились на юг, трамбуя пыль. Они смотрели в землю, со страхом ожидая своей очереди идти в арьергард. Никто не разговаривал, не обменивался остротами. Они повидали уже слишком много отступлений и следовали за Капитаном только потому, что он обещал им шанс выжить.
