Я обнаружил, что и у остальных настроение не лучше моего. Внизу войска Твёрдого пришли в движение.
Сильно помогала глубокая уверенность, что независимо от того, как обстоят дела в данный момент, дорога к победе будет открыта. Гвардия пронесла это убеждение и через поражение в Лордах. Нам всегда удавалось расквасить повстанцам нос, даже если армия Леди терпела поражение. Хотя сейчас… Уверенность поколебалась.
Форсберг, Розы, Лорды и дюжина более мелких неудач. Частью поражения является потеря побед. Нас преследовало тайное подозрение, что несмотря на явное преимущество занятых позиций и поддержку Поверженных, что-нибудь будет не так.
Может быть, они сами всё это устраивали, может, сам Капитан был не в курсе, а может, даже и Ловец Душ. Возможно, это происходило само, как уже однажды…
Одноглазый спускался вслед за мной, мрачный, бормоча что-то себе под нос. Его так и тянуло на скандал. Мимо прошёл Гоблин.
Лентяй Гоблин только что выбрался из своей походной постели. В руках у него был котелок с водой, чтобы помыться. Он был очень утончённым и разборчивым малым. Одноглазый, заметив его, почувствовал шанс наказать кого-нибудь за своё плохое настроение. Он пробормотал одно за другим какие-то странные слова и заплясал на месте от любопытства. Этот танец наполовину напоминал балет, наполовину — примитивные воинственные пляски.
С водой у Гоблина что-то произошло.
Потянувшийся от неё запах я почувствовал за двадцать футов. Она стала болезненно-коричневой. На её поверхности плавали тошнотворные зелёные плевки. Оттуда просто несло заразой.
Величественно, с чувством собственного достоинства, Гоблин поднялся, повернулся. Несколько секунд он смотрел прямо в глаза Одноглазому, который зло улыбался, потом нагнулся. Когда он снова поднял голову, на лице у него была огромная жабья улыбка. Он раскрыл рот и испустил такой ужасный, сотрясающий землю вой, какого я не слышал ещё никогда.
ГЛАВА 4
Они не замечали никого вокруг, и горе тому глупцу, который попался бы им под руку. Вокруг Одноглазого плясали тени и извивались по земле, как тысячи стремительный змей. Привидения закружились, выползая из-под камней, падая с деревьев и выпрыгивая из кустов. Они пищали, выли, хихикали, гоняясь за тёмными змеями Одноглазого.
Привидения были в два фута высотой и сильно напоминали вдвое укороченных Одноглазых с физиономиями, втрое отвратительными, и задами, как у самок бабуинов в брачный сезон. Что они вытворяли с пойманными змеями, приличия просто не позволяют мне пересказывать.
Побеждённый Одноглазый подпрыгнул от огорчения. Он ругался и визжал с пеной у рта. Нам, ветеранам, которые уже были свидетелями таких диких баталий, было совершенно ясно, что Гоблин просто таился, поджидая, когда Одноглазый что-нибудь начнёт.
Но на этот раз Одноглазый нашёл в себе силы сделать ещё один выстрел.
Он прогнал змей. Камни, кусты и деревья, из которых появились уродцы Гоблина, теперь извергали огромных, отливающих зеленью навозных жуков. Жуки набросились на эльфов Гоблина, согнали их в кучу и принялись теснить к краю обрыва.
Необходимо сказать, что всё это сопровождалось гиканьем и свистом зрителей. Мы, будучи давно знакомы с этой нескончаемой враждой, просто надрывались от смеха. Те, кто не был ещё с этим знаком, тоже присоединились к нам, когда осознали, что им ничего не угрожает.
Краснозадые привидения пустили в землю корни, отказываясь падать вниз. Они превратились в громадные, покрытые слизью плотоядные растения, которые заняли бы достойное место в диких джунглях из ночных кошмаров. Щёлк, щёлк, хрусь — хитиновые панцири ломались в челюстях растений. Такое чувство, от которого по спине идут мурашки и сводит зубы, возникает, если раздавить большого таракана и размазать его по стенке. Только здесь оно было в тысячу раз сильнее и вызывало неудержимую дрожь во всём теле. Даже Одноглазый застыл на мгновение.
Я оглянулся. Капитан тоже подошёл посмотреть. Он не удержался от довольной улыбки. Эта драгоценная улыбка встречалась реже, чем яйца птицы феникс. Сопровождавшие его офицеры регулярной армии были сбиты с толку.
Кто-то встал рядом со мной, вплотную, как старый приятель. Я скосил глаза и обнаружил, что стою плечом к плечу с Ловцом Душ. Или локоть к плечу. Поверженный на самом деле был не слишком высокого роста.
— Забавно, да? — сказал он одним из тысячи своих голосов.
Я нервно кивнул.
Одноглазый задрожал всем телом, подпрыгнул высоко в воздух, завопил, завыл, рухнул на землю и забился в конвульсиях, как человек, одолеваемый падучей.
Уцелевшие жуки сбились в две копошащиеся кучи и, злобно щёлкая челюстями, принялись нападать друг на друга. Столбы коричневого дыма поднялись из обеих куч, разрослись, соединились, превратившись в завесу, которая скрыла взбесившихся насекомых. Дым собрался в маленькие шарики, которые скакали, подпрыгивали всё выше после каждого удара о землю.
Затем они совсем перестали падать вниз. Дрейфуя по ветру, они выстраивались, образуя кривые пальцы.
В общем, это была копия грубых лап Одноглазого, только в сотни раз большего размера. Эти руки принялись за прополку чудовищных насаждений Гоблина, вырывая растения с корнем и связывая их стебли первоклассными, сложными морскими узлами. Получился длиннющий венок.
— Да у них такие способности, о которых я и не подозревал, — заметил Ловец Душ. — Только они растрачиваются легкомысленно.
— Не знаю, — ответил я.
Это представление возымело положительный эффект на состояние духа зрителей. Почувствовав прилив той смелости, которая оживает во мне в критические моменты, я решился продолжить.
— Эта колдовство, которое люди могут понять и оценить, в отличие от гнетущих и мрачных заклятий Поверженных.
На секунду чёрный шлем Ловца повернулся в мою сторону. Я представил себе, какой огонь полыхает за узкими прорезями для глаз. Зазвучало девичье хихиканье.
— Ты прав. В нас так много угрюмости, интриг и жестокости, что можно заразить целую армию. Люди забывают вкус настоящей жизни.
Странно, подумал я. Поверженный приоткрыл свой непробиваемый панцирь, сдвинул завесу, скрывающую его тайну. Во мне проснулся хранитель Анналов, который почуял запах удивительного сюжета и ринулся в атаку.
Ловец увернулся от меня, как будто прочитал мои мысли.
— К тебе приходили прошлой ночью?
Голос преследователя, хранителя Анналов умер, не успев вырваться наружу.
— У меня был странный сон. О Леди.
Ловец довольно рассмеялся. Это был низкий, глубокий грохот. Его постоянные перемены голосов могли обратить в панику любого тупицу и трижды флегматика. Я ушёл в глубокую оборону. Его дружеский тон тоже внушал мне беспокойство.
— Я думаю, Каркун, она к тебе благоволит. Какая-то небольшая подробность захватила её воображение, когда и ты начал думать о ней. Ну и что она сказала?
