Машина неслась по городу, мелькали дома, прохожие, сверкали
вывески, мигали светофоры, а мы сидели на широком мягком сиденье, и перед нами
на расстоянии вытянутой руки надрывался заливисто телефон, но ни я, ни Райли не
смели протянуть руку.
1979
Варяги без приглашения
Получить квартиру в новом доме, если до этого не имел
никакой, событие, безусловно, радостное. Смотреть на наш дом одно удовольствие,
такой он новый и красивый: песочно-желтый, девятиэтажный, с длинными балконами
и узором из красных кирпичей на торцовых стенах. Если бы только не подходы к
нему… Когда-нибудь здесь появятся аккуратные асфальтовые дорожки, клумбы и
детские площадки, но пока вместо этого планируемого благоустройства лишь
взрыхленная земля, разнообразный строительный мусор и канавы.
Я перешел канаву по грязной узкой доске, вошел в свой
подъезд, достал из почтового ящика «Комсомолку» и письмо, почему-то без
обратного адреса. Предназначалось оно мне, хотя я так и не смог вспомнить, чей
это почерк. Решил прочесть его дома и пошел на свой третий этаж.
Щелкнул замок, я шагнул в прихожую, хотел повесить сетку на
вешалку и остановился с протянутой рукой.
Это была не моя прихожая. Вместо досок пола рыжего цвета –
великолепный блестящий паркет, вместо зеленой краски, какой обычно покрывают
стены в прихожей – красивые сине-черные обои с полу абстрактным рисунком.
Вместо моей простенькой ширпотребовской вешалки – ультрасовременное сооружение
из меди, которое и вешалкой-то назвать казалось нетактичным. Произведение
искусства, а не вешалка. Место стандартного плафона над дверью в туалет занял
элегантный светильник, а сама дверь была не больнично-белой – приятно для глаз
синей, гармонировавшей с обоями. Ни такой вешалки, ни таких обоев, ни такого
светильника я никогда не видел ни в кино, ни в магазинах, ни в чьей-либо
квартире. Все это было красиво и очень современно, а из прихожей я видел
комнату, напоминающую декорацию для фильма о современном западном бомонде.
Первое, что пришло мне в голову – я ошибся квартирой, по
рассеянности проскочил выше или не дошел до своего этажа. А то, что ключ
подошел к замку – в конце концов, при нынешней стандартизации такие вещи
происходят не только в фильме Эльдара Рязанова и юмористических рассказах, но и
в жизни. Мне приходилось слышать о таких случаях, а теперь это произошло со
мной. Мелкая бытовая хохмочка…
Я забрал сетку и осторожненько, неслышно ступая, вышел на площадку.
Оказавшись в неловком положении, самое лучшее – как можно быстрее выпутаться.
И, все-таки я не ошибся ни площадкой, ни дверью! Та
незнакомая роскошная квартира была двенадцатой, моей, а на Двери соседней
одиннадцатой белела знакомая царапина от пола до замка. И возле моей,
двенадцатой, лежал старенький, привезенный из общежития половичок. Это была моя
квартира.
И я снова вошел в великолепную прихожую, повесил сетку на
произведение искусства, снял туфли и вошел в комнату, так неожиданно ставшую
чужой. Комнату? Ну да, моя квартира состояла из одной-единственной комнаты.
Сейчас, неизвестно откуда, появились еще две. Комнаты не возникают из ничего:
если у меня прибавилось две, значит, двух лишились соседи, но пока что не
слышно, чтобы они взволнованно метались, чтобы они заметили. Правда, они могли
еще не вернуться с работы…
Тут я заметил, что старательно думаю о второстепенном не
решаясь задать себе главный вопрос – кто это устроил и зачем? В отлучке я
пробыл максимум тридцать пять минут. Не в человеческих силах за такой срок
настелить паркет, оклеить стены обоями, заменить лампы, привезти и расставить
мебель, привести квартиру в такой вид, словно она пребывает в нынешнем
великосветском состоянии месяц по крайней мере. Не говоря уж о том, что не в
человеческих силах добавить две лишних комнаты. Люди такого не могут, по
крайней мере – пока.
И мне стало страшно. Просто первобытно страшно. Я сидел в
великолепном кресле у великолепного стола посреди великолепной гостиной, и меня
бил озноб. Хотелось сесть спиной к стене, чтобы никто не прыгнул сзади,
хотелось бежать, но куда? От кого? От чего? И к кому? Я не сплю, я не сошел с
ума. Мир не изменился. Кроме моей квартиры.
Я распечатал письмо и стал читать. Внешне оно не выглядело
необычным – конверт, какие продают в киоске на углу, текст умело, без помарок
отпечатан на пишущей машинке.
«Уважаемый Борис Петрович! Без сомнений, вы удивлены и,
вполне вероятно, напуганы случившимся. Хотим сообщить вам, что волноваться и
бояться не нужно. B случившемся с вами нет ничего сверхъестественного или
мистического. Обстановка квартиры, деньги и машина! (еще и машина!?)
принадлежат вам лично, и вы можете распоряжаться ими как сочтёте нужным. Деньги
настоящие, и пользование ими не связано с какими бы то ни было сложностями. Что
касается Жанны, то здесь вы также свободны в своем выборе. Советуем ни в коем
случае не обращаться в органы милиции или иные аналогичные opганизации – это
для вас чревато»…
Я отложил письмо. Это для вас чревато… «Палажи! под втарую
скамейку тыщу руб. новыми.. Если стукнешь! ментам – тебе хана». Похоже?
Нисколько. Такие письма пишут, когда хотят что-то от тебя получить, но здесь
противоположное – от меня ничего не требуют, наоборот, только дают, а
неприятностями грозят, если я это сдам! властям. Странные шантажисты,
шантажисты навыворот…!
Действительно, почему бы не набрать 02? Приедет капитан или
лейтенант с институтским ромбиком, мне без труда удастся убедить его, что все
это не мое и никогда моим не было – я не вороватый завбазой и не подпольный
валютчик, я простой программист.
Все это богатство скорее всего конфискуют. Интересно, будет
ли оно считаться кладом, найденным мною и переданным государству? И… Что?
Неизвестный в темном подъезде, сопя, сует мне нож под ребро? Четверо
неизвестных заталкивают в машину и увозят?
Дело даже не в обещанных неприятностях, хотя и они – не
сахар. Я могу так никогда и не узнать, кто это сделал и для чего, а ведь я
страшно любопытен, да и не одно любопытство двигало бы любым, попавшим в такую
ситуацию. Еще и долг – долг исследователя, если хотите. Человек, столкнувшийся
с таким, просто обязан докопаться до сути – не ради славы, не ради любопытства.
Жажда познания, вот что это такое. Если есть загадка, она должна быть решена.
Письмо прояснило кое-что, но одного я решительно не понимал
– кто такая Жанна. Слово написано без кавычек – имя женщины? Но где она в таком
случае?
Я встал и начал обыскивать квартиру – медленно, методично,
как сыщики в романах.
Мебель была великолепной, ковры тоже, одежда – такую, должно
быть, носят миллионеры или еще свергнутые короли. Огромный цветной телевизор,
стереомагнитофон, подключенный к квадрофонической системе и установке
цветомузыки. Кухня – скопище нок, призванных максимально облегчить труд
хозяйки. Ванная – цветной кафель, озонаторы и куча других приспособлений,
назначения которых я не знал. Деньги я нашел в секретере, по приблизительным
подсчетам, их оказалось сорок три тысячи в рублях, пять тысяч в долларах и еще
десять тысяч в неизвестных мне банкнотах.
