Нужно было драться – потому что за тобой стояла Земля двадцать
второго века, потому что нельзя иначе, потому что ты старше Лермонтова, но твой
Демон еще не взлетел, потому что уроженцы этого города защищали на Бородинском
поле батарею Раевского. «Вы мне ничего не доказали, – сказал про себя
Снерг, обращаясь к Латышеву и Драгомирову, – вы пока что вызвали лишь
тягостные раздумья, поставили перед входом в лабиринт, и вы сделали полдела,
незадачливые ученики чародея – мало вызвать дьявола, нужно еще уметь с ним
управиться, заставить подчиниться, работать на вас, а у вас это еще плохо
получается…»
Он поднялся по косогору, быстро прошагал два квартала до
ближайшей стеклянной кабины уличного видеофона. Постоял, репетируя предстоящий
разговор, убедившись, что продумал все, сел на откидной металлический стульчик
и набрал номер.
С экрана с видом профессиональной готовности ему улыбнулся
Ипатов, начальник вычислительного центра Сибирского отделения Глобовидения.
Узнал Снерга и улыбнулся уже как своему.
– Здорово, – сказал он. – Ты куда запропал?
Смотрели твою выдающуюся работу, ждем-пождем тебя с корзиной шампанского, а ты
пропадаешь неведомо где.
– Будет вам и кукла, будет и свисток, – сказал
Снерг. – Витенька, ты самый лучший, самый трудолюбивый, усидчивый и
деятельный начальник ВЦ в Ойкумене…
– Знаю. Дальше.
– Я тебе в последнее время докучал просьбами?
– Вроде не особенно, – осторожно сказал
Ипатов. – Это, как я понимаю, преамбула к очередному грабительскому
наскоку?
– Угадал, – сказал Снерг. – Времени у тебя я
отниму немало, но тебе обязательно послужит утешением то, что ты помогаешь
срывать покровы с матушки Тайны.
– Хоть к полуночи-то я сегодня домой попаду, на тебя
работая?
– Вот этого не гарантирую, – сказал Снерг. –
Сам знаешь, что такое – со мной связываться. А на этот раз все – в квадрате, в
кубе, в десятой степени, ты уж поверь…
– Ну ладно, излагай.
– Записывай коды, – сказал Снерг и принялся внятно
диктовать. – Запроси у Глобинфа эти программы и сделай прогон на своем
вычислителе, скрупулезнейше проверь на молекулярном уровне.
– И все? Или это только начало?
– Увы, начало, – сказал Снерг. – После того,
как проверишь программы, попытайся отыскать столь же странные закономерности.
Любые. Ты поймешь из материалов, что нужно искать. Самые шальные
закономерности, какой бы галиматьей и ересью они не казались. Работай ночь.
Работай до утра. Работай, пока стоишь на ногах и пока жив твой вычислитель.
– Интригуешь?
– Ты пока не знаешь, о чем идет речь, – сказал
Снерг. – Объяснять долго. Я тебе одно скажу, Витя, – такого у нас еще
не было. Ни у кого не было. Я тебя прошу, ты уж отнесись со всей
ответственностью…
– А ведь ты это серьезно, старик…
– Я невыносимо серьезен, – сказал Снерг. –
Такая уж началась игра.
– Удалось поймать Жар-птицу? Рад за тебя.
– Посмотрим, что ты запоешь через несколько часов о
радости и всем таком прочем, – сказал Снерг. – Я прилечу ближе к
вечеру. Моих ребят там не видно?
– Слоняются неприкаянно. Катеринка недавно забегала. Ты
бы развеселил их, что ли, скучают они без дела-то.
– Вот сегодня вечером и развеселю, – пообещал
Снерг. – Ох, сколько народу я развеселю… Ну, счастливо.
На душе стало чуточку легче – он не казался себе больше
одиноким борцом с мельницами, таких просто не могло существовать на Земле
двадцать второго века. Где все же может находиться дядюшка Мозес? Не ухватил ли
он Жар-птицу за другое крыло?
Он наугад послал несколько запросов, но и умение обращаться
с Глобинфом ничем в данном случае помочь не могло. Ни один институт, имевший на
Таймыре отделения и лаборатории, не был связан с Институтом нерешенных проблем
ни прямо, ни косвенно, ни в одном из потревоженных им институтов дядюшка Мозес
сегодня не появлялся. Отдел техники безопасности «Динго» на Таймыре ничего не
знал о какой-либо лаборатории Института нерешенных проблем. Меж тем Снерг не
допускал и мысли, что честнейший дядя Мозес мог не сообщить соответствующему
отделу «Динго» сведений о своей лаборатории. Тогда… Ничего непонятно, ровным
счетом нечего…
Он все же сделал еще несколько запросов. Двое из тех, кому
он на этот раз звонил, откровенно иронически сообщили, что их учреждения не
имеют ничего общего ни с ИНП, ни с мастерскими по изготовлению вечных
двигателей и ремонту машин времени и посему никаких связей с вышеозначенными
конторами не поддерживают и налаживать не намерены. Другие, наоборот,
относились к ИНП с благожелательным добродушием обитателей самой крайней хаты,
чьи интересы никак не затрагиваются и репутация не страдает, но и они ничем
помочь не могли.
Снерг задумчиво барабанил пальцами по хромированному окаемку
пульта. Запрашивать сам ИНП не хотелось – Снерг продолжал надеяться на лучшее,
хотел увидеть дядю Мозеса живым и невредимым на пороге Алениной квартиры. Но от
запроса по тому расписанию полетов он не удержался.
И ничего это не прояснило. Примерно в то время, когда дядя
Мозес собирался начать свой таинственный эксперимент, с полигона Мустанга ушел
в довольно рутинный полет и благополучно завершил его (то есть ничего нового не
открыл и ничего не достиг) «Пересвет». Это снижало толику тревоги – во-первых,
зафиксированные «отражения» затрагивали главным образом Внеземелье, и
человеческих жертв не было ни в одном из случаев. В-третьих, на Таймыре в эту
ночь ровным счетом ничего не произошло, и Снерг стал успокаиваться.
Теперь следовало подумать о ребятах из набранной им для
программы «Т – значит тайна» группы? Ребят следовало задействовать. Они были
неплохие, разве что довольно неопытные, вчерашние выпускники, но Снерг
тревожился не из-за отсутствия у них профессиональных навыков – в конце концов,
правила предстоящей игры еще не успели оформиться и установиться, их приходилось
открывать и изобретать на ходу. Беспокоило другое. Они были гораздо моложе его,
и в эти семь-восемь лет разницы укладывалось очень многое. Они только что
пришли в самостоятельную жизнь, взрослую, ответственную. Того порой трудно
определимого, что несколько расплывчато именуется жизненным опытом, у них быть
не могло. Снерг опасался, что им не хватит серьезности и опыта осознать тяжелую
сложность надвинувшейся проблемы. Малейшая нотка легкомыслия могла многое
испортить…
Поколебавшись, он набрал, наконец, номер. На экране возник
Рамон – улыбка до ушей, смотрит в сторону, и слышен еще чей-то смех. Снерг
почувствовал легкое раздражение, но тут же его отогнал – ребята ни в чем не
виноваты.
– Приказ по гарнизону, – сказал он. – Все
отпуска отменены, коней держать под седлом. Начинаем работать.
– Есть, мой генерал, – сказал Рамон. –
Осмелюсь доложить – мы и так давно готовы.
– Тем лучше. Идите к Ипатову и знакомьтесь со всем, что
он для меня делает.
