– Диспозиция следующая, – сказал Снерг. – Денис,
ты утром вылетаешь на Таймыр. Если понадобится, ты поговоришь с каждым жителем
полуострова, побываешь на каждом квадратном километре. Делай что угодно, но
выясни, где дядя Мозес был в ту ночь. Теперь Рамон…
Он рассказал о «Картахене» и исчезнувших психологах-двойниках,
о картинах с Эльдорадо и разговоре с Сергачевым. Этим он не нарушал взятых на
себя обязательств – с него не брали слова навеки замкнуть уста подобно
брадобрею царя Мидаса, он всего лишь должен был постараться, чтобы тайна не
вышла пока за пределы узкого круга доверенных лиц. А в этом отношении в своих
ребятах он был уверен.
– Ты займешься Эльдорадо, Рамон, – сказал
он. – Лететь туда пока нет необходимости. Пусть Ипатов подступится к
Эльдорадо с программами того же типа, что разрабатывает для материалов
Латышева. Кстати, посиди и ты над этими материалами, прокачай ключевые вопросы
и главные направления.
– А я? – спросила Катеринка. – Вдруг
понадобится кого-нибудь очаровать?
– Не старайся стать второй Банишевской, хватит с нас и
одной… – проворчал Снерг. – Тебя я тоже не обижу. Займешься
«Картахеной». Свяжешься с медиками Звездного Флота и поищешь аналогичные случаи
– не происходило ли с пассажирами других лайнеров чего-нибудь… этакого. Обаяние
разрешаю пускать в ход в разумных дозах. Вопросов нет? Все свободны. – Он
вдруг улыбнулся. – Ребята, мы ведь в лучшем по сравнению с прапрапрадедами
положении – инквизиция нам не грозит, ни в чем не смогут помешать, право… Ну,
до завтра. Завтра в полдень – общая связь, доложим друг другу, кто что
успел.
Потом он спустился в буфет-автомат, перебросился там парой
слов о пустяках со знакомыми из отдела искусств, только что прилетевшими с
Кольского полуострова, на вопрос о дальнейших творческих планах ответил
неопределенным пожатием плеч, попрощался с научным обозревателем, через час
улетавшим на другой конец Ойкумены, взял термос с кофе и поднялся к себе в
кабинет.
Кабинет, как это обычно бывает после долгого отсутствия,
казался чуточку незнакомым, слегка чужим. Снерг сел, откинулся на спинку и
некоторое время ни о чем не думал. Встал, проверил свой личный информаторий,
куда за время его отсутствия стекались новости, способные заинтересовать его
программу, потом «копилку» – аналогичное устройство, собиравшее известия о
наиболее примечательных событиях, происшедших в Ойкумене, – в зависимости
от важности и значимости они были помечены одной, двумя и тремя звездочками.
В «копилке» не обнаружилось ничего интересного – отклики
специалистов на три его последних фильма, сообщения об археологических находках
и научных работах, подтверждавших или опровергавших те или иные его
микрооткрытия.
Снерг взял стопку непросмотренных еще невесомых карточек,
провел большим пальцем по краю. Мелькали по одной, гораздо реже по две звездочки,
и вдруг взгляд зацепил три – четких, восьмилучевых, в левом верхнем углу.
– По три звезды, как на лучшем коньяке… –
промурлыкал Снерг строчку из старинной песенки, разворошил стопку и извлек
нужную карточку.
«Сегодня Мировой Совет освободил от занимаемой должности
начальника службы „Динго“ Д. Н. Сергачева. Основание – личная просьба.
Начальником службы „Динго“ назначен В. П. Кадомцев».
Предсказания дядюшки Мозеса продолжали сбываться. Снерг
горстью смел карточки в ящик стола и развернул кресло к пульту Глобинфа.
Владимир Петрович Кадомцев, родился в 2070 году в Челябинске. УрГУ, факультет
энциклистики, стажировался в Москве и Праге, магистерская диссертация,
последние четыре года руководил лабораторией при НИИ эвристики.
– Логично… – пробормотал вслух Снерг, подумав,
набрал номер, по которому еще неделю назад звонил Сергачеву. Было за полночь,
но «Динго» тоже принадлежала к организациям, плохо обращавшим внимание на
часовые пояса – особенно сейчас, после новостей с Эльдорадо…
Экран вспыхнул после второго сигнала вызова. Снерга
испытующе разглядывал человек со спокойным и надежным лицом молодого капитана
каравеллы.
«Серьезный мужик», – подумал Снерг.
– Здравствуйте, – сказал он. – Я – Станислав
Снерг.
– Ну, как же, – сказал Кадомцев. –
Разумеется, я вас знаю. Кроме того, Сергачев рассказывал мне о беседе с вами.
– В это время он уже знал, что уйдет?
Кадомцев стегнул его цепким взглядом, опустил ресницы, без
нужды передвинул что-то у себя на столе:
– Станислав, не будем чересчур суровы к старику. Знал,
не знал… Решил, но не хотел признаться в этом самому себе, я думаю. Упрекнуть
его не в чем – разве что в том, что он не умел предсказывать будущее с той
точностью, какой, по слухам, славились Бероэс, Мерлин и Нострадамус… Вы
согласны?
– Пожалуй, – сказал Снерг.
– И не их в этом вина, стариков. Если задуматься,
участь им выпала незавидная – всю жизнь ожидать неизвестно чего… И еще.
Нам, только что назначенному руководству «Динго», нельзя ни в чем упрекать
наших предшественников еще и потому, что сами мы ровным счетом ничего не успели
сделать. – Он убрал с лица раздумье, как гасят свет. – Вы собираетесь
лететь на Эльдорадо?
– Пока нет. Туда улетел Шеронин.
– И правильно, что не летите, – сказал
Кадомцев. – Операции в духе «плаща и кинжала» здесь совершенно неуместны.
Завтра в десять часов утра состоится экстренное заседание Мирового совета.
Представитель Эльдорадо приглашен для того, чтобы он объяснил кое-какие
несообразности и странности, имевшие место в последнее время. Я хотел бы видеть
вас там. Это как раз по вашей части.
– Обязательно буду, – сказал Снерг.
– Я слышал, вы занимаетесь формулами Латышева?
– Занимаюсь, – сказал Снерг. – Многим я
занимаюсь, но понятия не имею, как увязать одно с другим. Подскажите, вы же
энциклист.
– Это еще не означает, что я знаю ответы на все
вопросы.
– Я просто пошутил, – сказал Снерг. – А
какого вы мнения о работе Драгомирова и Латышева? Я вижу, вы в курсе дела.
– Откровенно говоря, я не придаю этому большого
значения, – сказал Кадомцев. – Всевозможные закономерности – это еще
не доказательство чего бы то ни было. Они ведь не в состоянии делать прогнозов
– они подставляют в формулу уже происшедшие события.
– Между прочим, случай с «Картахеной» в формулу
укладывается.
– Ну и что? – спросил Кадомцев. – Любой
мало-мальски дельный математик на основе теории вероятности в два счета
докажет, что возможны и более невероятные цепочки совпадений. В особенности,
когда речь идет о малоизученных свойствах гиперпространства и прямо-таки
ничтожном количестве примеров, которыми оперируют богоискатели. Еще Марк Твен
говорил: «Обладая пустяковыми запасами фактов, с помощью науки можно выдвинуть
невероятное количество догадок и предположений». Эти слова смело можно
поставить эпиграфом к работе Латышева. Кстати, если это вас интересует –
подобным совпадениям посвящен по меньшей мере десяток солидных трудов.
Ознакомьтесь как-нибудь на досуге.
