Первое напряжение уже схлынуло за несколько часов
волнующего, но все же скучного ожидания – когда очень долго ждешь пусть даже
огромной важности события, не получая дополнительной информации, эмоции и
чувства притупляются.
«Странно, но я просто не знаю, что я должен
чувствовать, – подумал Панарин. – И никто не знает. Мы первые, самые
первые. Аэлита? Осьминог в академической шапочке? Нечто?»
– Ну-с, может, кто-нибудь выскажется? – спросил
Кедрин, не отрываясь от экрана.
– Мы знаем только его массу и массу выпущенных им
зондов, – сказал Панарин.
– Очередной зонд может угодить нам на крышу, и тогда
игра в прятки потеряет смысл.
– Если они дышат кислородом, обязательно высадятся – мы
в свое время быстрее и охотнее всего высаживались на землеподобные планеты…
– А если нет?
– Все равно, это разведчики.
– Принесите-ка кофе, – повернулся к окну Кедрин, и
кто-то стал выбираться из толпы. – Информации у нас – всего чуть, а
решаться нужно… Где он сейчас?
– Входит в ночь. Через двадцать восемь минут пройдет
над нами.
– Ну, господи благослови… – Кедрин подошел к окну,
оперся обеими руками на подоконник и высунулся наружу. – Внимание!
Расходитесь-ка по домам! Вот именно, по домам! И устройте иллюминацию, какой
тут не было и в праздники. Чтобы каждая лампочка горела. Кто тут есть из
«шлиманов»? Ага, Вук. Вы еще не все свои ракеты спалили? Так запускайте. Все
поняли?
Он достал браслет и стал отдавать распоряжения – зажечь
все огни, какие только возможно, все уличные фонари и освещение космодрома,
прожекторы – в зенит, включить лазерную подсветку фонтана, создать мощный
радиофон – то есть беседовать с кем угодно и кто с кем хочет. Элкарам и прочим
машинам разъезжать по улицам с включенными фарами. Подумав, он велел дежурным
космодрома вывезти на поле десяток спасательных капсул и включить их
лампы-вспышки, но не включать радиомаяков – те мешали бы радиосвязи мощными
воплями на всех диапазонах.
– Ну, а располагать капсулы очертаниями «пифагоровых
штанов» – это уже, по-моему, пошлость, – сказал он. – Сойдет и так…
Панарин попытался представить себя на месте чужих
звездолетчиков. В очередной раз, проходя под ночной стороной планеты, они вдруг
обнаружат ярко, прямо-таки лихорадочно освещенный городок, перехватят
радиосигналы. Если они видят в том же диапазоне – увидят все своими глазами.
Если нет – их приборы все равно обнаружат поселок. В любом случае они поймут,
что столкнулись с братьями по разуму.
– Все, – сказал Кедрин. – Теперь можно
перейти в ЦУП и обстоятельно исследовать их радарами…
«Вот и все, – подумал Панарин. – Если они
появились, значит, непреодолимые расстояния все же преодолимы, и девушки
дождутся андромедянских цветов…»
События последующих трех часов позволяли на многое
надеяться. После пятого прохода над засиявшим на ночной стороне поселком от
корабля чужих отделился аппарат, судя по массе, небольшой разведчик, способный,
надо полагать, совершить посадку на планету. Судя по выполняемым им маневрам,
он собирался стать суточным спутником планеты, что он и сделал через полчаса,
повиснув над поселком. Разведчик был пилотируемый – с корабля им не управляли.
Хотя, как заявил Кедрин, он мог и автоматически выполнять заданную программу.
Но верить Кедрину не хотелось – хотелось верить, что там есть пилоты, что они,
коли уж повисли над поселком, видят в том же диапазоне и вполне могут оказаться
человекоподобными.
– Между прочим, и осьминог видит в том же
диапазоне, – хмыкнул Кедрин, выслушав Панарина. – Так-то…
Мимо здания ЦУПа все еще проносились взад-вперед элкары с
зажженными фарами, хотя наступил уже рассвет и электрический свет поблек.
– Разыгрались… – проворчал Кедрин.
– Сбросил еще двадцать зондов, – доложил
оператор. – Все – в другом полушарии.
– Понятно вам? – сказал Кедрин. – Ищет другие
города, хочет установить, что перед ним – планета-метрополия или космический
форпост. Логика у них похожа на нашу, и инструкции весьма схожи с нашими.
Великая вещь – инструкции…
Он заложил руки за спину, прошелся вдоль пультов и вдруг
рявкнул:
– Курсант Панарин!
Последний раз Панарина назвали курсантом семь лет назад,
когда председатель выпускной комиссии, взяв очередной диплом, произнес его
фамилию. Но нервы были так напряжены, что он, не задумываясь, машинально
выкрикнул:
– Здесь!
– Курсант Панарин! – рыкнул Кедрин, встав перед
ним. – Назовите количество энергии, потребное для гиперпрыжков класса
«Пять», «Омега» и «Шесть А»!
Ничего не понимая и не пытаясь понимать, Панарин отбарабанил
несколько въевшихся в память чисел. «Чтобы как роботы, чтобы как из
пулемета!» – наставлял их в свое время Божий Любимчик, преподаватель,
получивший это прозвище за то, что в бытность свою штурманом на корабле Дальней
разведки четырежды попадал в серьезные катастрофы и выходил из них без единой
царапины, хотя другим членам экипажа, случалось, доставалось крепко.
– Что это, зачем? – спросил наконец Панарин.
Другие тоже смотрели недоуменно.
– Ничего, – Кедрин как-то странно
улыбнулся. – Хотел проверить, не разучается ли человек автоматически
выстреливать когда-то заученное…
– Вы же мне никогда не лгали.
– Ну, тогда считай, что у меня начинается старческий
маразм.
– Не похоже.
– И правильно, – Кедрин говорил с ним так, словно
они были здесь одни. – Сам не знаю, что со мной. То ли действительно
впадаю в маразм, то ли… Слушайте, да утихомирьте этих наездников, рассвело же
давно!
Кто-то торопливо вышел. Кедрин придвинул ногой стул и сел.
Вид у него был встревоженный и отсутствующий, словно он пытался вспомнить
что-то безусловно важное – и не мог. Или боялся, не хотел.
– «Китенок» начал маневр, – доложил
оператор. – Входит в атмосферу, несомненно, идет на посадку.
«Китом» за размеры во время долгого ожидания успели
окрестить чужой корабль, и, когда он выпустил разведчика, того, не напрягая
воображение, автоматически нарекли «китенком».
– Ну вот и все, прекрасные господа из Буа-Доре, –
Кедрин пружинисто взмыл со стула, собранный, жесткий, целеустремленный человек
из легенды. – Кончились чайные церемонии, начались рабочие будни. Со мной
Панарин, Крылов, Браун, Шитик. Репортера тоже прихватим. Айда!
«Марине неописуемо везет, – подумал Панарин, – два
таких события за двое суток. И астроархеологам везет. Что же, и нам наконец
повезло?»
Над входом в общежитие, где жили молодые
специалисты-планетологи, не пожелавшие, как они выразились, расползаться по
личным коттеджам, как кроты по норам, уже висел чуточку криво наспех
изготовленный транспарант: «Добро пожаловать, Аэлита!» Видимо, в осьминогов
верили плохо.
