Быть может, я должен перечесть Анналы более внимательно? Быть может, я лечу симптомы? Анналы обладают каким-то мистическим воздействием – по крайней мере, на меня. Быть может, я сумею распознать болезнь, погрузившись в тексты с головой и выискав нечто между строк?
Гоблин с Молчуном играли в «ножички», не прикасаясь к ним руками. Надо отдать должное трем нашим чародеям: они не великие маги, но постоянно оттачивают свои таланты. Гоблин выигрывал по очкам и был в хорошем настроении. Он даже кивнул Одноглазому.
Вот и славно. Значит, ссоре конец. Джинн загнан обратно в бутылку. Теперь главное, чтобы Одноглазый что-нибудь не ляпнул.
К моему изумлению, он даже извинился. Молчун знаками предложил мне выйти и дать им примириться с глазу на глаз. Гордости у них обоих хоть отбавляй.
Мы вышли и, как частенько бывало, когда никто не мог подсмотреть наш разговор, стали жестами вспоминать о прошлом. Молчун тоже владел тем секретом, за который Госпожа не пощадила бы целые государства.
Еще с полдюжины ребят когда-то кое о чем догадывались, а потом забыли. Но мы-то знали – и забыть не могли. Те шестеро, если Госпоже вздумается их допросить, оставят ее в глубоком сомнении. А с нами двумя никаких сомнений не будет. Мы знаем самого могущественного врага Госпожи, знаем в лицо и по имени – и за шесть лет так и не сообщили ей о том, что враг этот существует не только в воображении повстанцев.
Мятежники по натуре народ суеверный. Они обожают пророков, и пророчества, и всякие театрализованные предсказания грядущих побед. Как раз одно из таких предсказаний и завело их в ловушку под Чарами, где они едва избежали поголовного истребления. Но, оправившись, повстанцы убедили себя в том, что пали жертвой ложных пророков и пророчеств, одураченные хитроумным врагом. А убедивши, могли потом поверить и в более невероятные вещи.
Самое смешное, что в байках, которыми они обманывали себя, была большая доля правды. За исключением узкого круга приближенных Госпожи, пожалуй, я один знал о том, что повстанцев ведут прямиком в лапы смерти. Только вела их туда не Госпожа, как они предполагали. Вел их враг гораздо более зловещий – Властелин, бывший супруг Госпожи, которого она предала и оставила заживо погребенным в могиле в Большом лесу, к северу от города под названием Весло. Из этой могилы он незримо дотянулся до командиров повстанческого войска, сдвинул им набекрень мозги и подчинил своей воле, надеясь с их помощью свалить Госпожу и воскреснуть. Но он проиграл, хотя на его стороне выступали и некоторые из старейших Взятых.
Если он знает о моем существовании, я, должно быть, числюсь в первых рядах его черного списка. Он по-прежнему лежит там, лелея планы мщения, и, возможно, ненавидит меня, ибо я помог обезвредить Взятых, помогавших ему… Жуткая картина. Госпожа у нас, конечно, не сахар. Но зло ее – лишь тень, отбрасываемая телом, то бишь Властелином. По крайней мере, так гласят легенды. Хотя порой я задаюсь вопросом: почему – если легенды не врут – она ходит сейчас по земле, в то время как он томится в могиле?
С тех пор как я узнал, какие силы таит в себе та могила на севере, я провел довольно солидное исследование, копаясь в полузабытых хрониках. И чем больше читал, тем больше пугался. Эпоха правления Властелина, похоже, и впрямь была эпохой ада на земле. Просто диву даешься, как это Белой Розе удалось его победить. Жаль, правда, что она не уничтожила его окончательно. Заодно со всеми его присными, включая Госпожу. Мир был бы сегодня иным – в нем бы легче дышалось.
Я все думаю: скоро ли закончится наш медовый месяц? Госпожа не показала еще себя во всей красе. Когда наконец она даст себе волю и выпустит наружу черную тьму, таящуюся в ее душе, вернув тем самым на землю все ужасы прошлого?
Я думаю также о зверских злодеяниях, приписываемых Властелину. История, как известно, всегда пишется под диктовку победителя.
Из апартаментов Гоблина донесся вопль. Мы с Молчуном переглянулись и ринулись в комнату.
Я на полном серьезе был уверен, что один из них уже прощается с жизнью, истекая кровью на полу. Чего я никак не ожидал, так это увидеть такую картину: Гоблин бьется в припадке, а Одноглазый изо всех сил старается его удержать, чтобы тот себе чего-нибудь не повредил.
– Кто-то вошел с ним в контакт, – прохрипел Одноглазый. – Помоги мне. Судороги очень сильные.
Я разинул рот. Контакт! С нами не связывались напрямую уже несколько лет, после той отчаянной и требовавшей молниеносных решений кампании, когда повстанцы осадили Чары. С тех пор Госпожа и Взятые общались с нами исключительно через посыльных.
Припадок длился считанные секунды. Так оно обычно и бывает. Потом Гоблин расслабился, тихо постанывая. И лишь через несколько минут он придет в себя настолько, чтобы передать сообщение. Мы трое переглянулись с бесстрастными минами игроков и со страхом в душе.
– Нужно доложить Капитану, – сказал я.
– Ага, – согласился Одноглазый, не двинувшись с места. Молчун тоже стоял как вкопанный.
– Ладно. Я выбран делегатом.
Капитана я застал за его излюбленным занятием: ноги на столе и храп на полную катушку. Я разбудил его и все рассказал.
– Найди Лейтенанта, – вздохнул он и поплелся к папкам с полевыми картами.
Я задал пару вопросов, ответа не получил и, уловив намек, вышел вон.
Что бы это значило? Казалось, новость не была для него неожиданной. Может, в провинции критическое положение? Но как могло случиться, что в Чарах об этом пронюхали раньше нас?
Впрочем, глупо волноваться раньше времени. Нужно сначала послушать, что скажет Гоблин.
Лейтенант, похоже, удивился не больше Капитана.
– Что-то стряслось? – спросил я.
– Возможно. После того как вы с Леденцом отбыли в Бирку, прискакал гонец с депешей. В ней говорилось, что нас могут отозвать на запад. Наверное, теперь пришел приказ.
– На запад? Ты серьезно?
– Ага.
Вы бы слышали, сколько сарказма он умудрился вложить в это коротенькое словцо!
Да, но приказ и в самом деле глупый. Если условно принять Чары за пограничную точку между востоком и западом, то из Бирки нам топать две тысячи с лишком миль. При самых благоприятных условиях – трехмесячный переход. Однако местность, которую нам предстоит пересечь, можно назвать какой угодно, только не благоприятной. Тут и дороги-то есть не везде. Выходит, шесть месяцев – и то по самым оптимистичным подсчетам.
И снова я переживаю заранее! Надо подождать, там увидим.
Но то, что мы увидели – вернее, услышали, – изумило даже Капитана с Лейтенантом.
Мы с трепетом ждали, когда же Гоблин наконец придет в себя. Капитан развернул карту, прикидывая возможный маршрут до Стужи и недовольно ворча, поскольку все дороги на запад шли через равнину Страха. Гоблин прочистил горло.
Напряжение нарастало. Гоблин старательно отводил от нас глаза. Новости, стало быть, неприятные.
