– Может быть. А может быть, ты торопишься с выводами.
– Пускай. – Шаблон продолжал рисовать. – Вот так они расположены на камне. Четверо, кого я назвал. В том же порядке, что у тебя на карте. Смотри сюда. На твоих пустых местах. Это могут быть те Взятые, чьи могилы мы еще не определили. – Он указал на пустой кружок, человечка со склоненной набок головой, голову зверя с кругом во рту.
– Позиции сходятся, – признал Боманц.
– И?
– Что «и»?
– Папа, ты прикидываешься идиотом. Круг – это может быть ноль. А может быть знак прозывавшегося Безликим или Безымянным. Этот – Повешенный. А тут – Луногрыз, или Лунный Пес?
– Вижу, Шаб. Но я не уверен, что хочу видеть. – Он рассказал Шаблону свой сон – огромная волчья пасть, заглатывающая луну.
– Вот видишь! – сказал Шаблон. – Тебе собственное сознание подсказывает. Проверь свидетельства. И посмотри, все ли сходится.
– Не стоит.
– Почему?
– А я их наизусть помню. Сходится.
– Так в чем дело?
– Я уже не уверен, что хочу это сделать.
– Папа… Папа, если не ты, то я это сделаю. Я не позволю тебе выбросить зря тридцать семь лет. Что изменилось? Ты отдал почти все, чтобы попасть сюда. Неужели ты можешь все это просто списать?
– Я привык к такой жизни. Меня она не тяготит.
– Папа… Я ведь встречался с твоими знакомыми по прежней жизни. Все они говорят, что ты мог бы стать великим волшебником. Они изумлялись, что с тобой произошло. Они знают, что у тебя был какой-то тайный великий план и ты отправился исполнять его. Они думают, что ты мертв, потому что иначе о человеке твоих способностей было бы известно. И теперь я начинаю подумывать, что они правы.
Боманц вздохнул. Шаблон никогда не поймет его. Пока не постареет в тени виселицы.
– Я серьезно, пап. Я сделаю это.
– Нет, не сделаешь. Тебе не хватит ни знаний, ни мастерства. Я сделаю это сам. Так, наверное, предрешено.
– Пошли!
– Не торопись ты так. Не на посиделки собираешься. Это опасно. Мне нужен отдых и время, чтобы прийти в соответствующее состояние. Собрать оборудование, приготовить сцену.
– Пап…
– Шаблон, кто тут специалист? Кто этим займется – ты или я?
– Ты, наверное.
– Тогда заткнись. И держи рот на замке. Самое раннее – завтра ночью. Если твое расположение прозваний меня удовлетворит.
Шаблон глянул на него обиженно и нетерпеливо.
– В чем дело? Что у тебя за спешка?
– Я просто… Я думаю, что вместе с Токаром приедет Слава. Я хотел, чтобы она приехала уже к завершению.
Боманц в отчаянии заломил брови.
– Пошли домой. Я с ног валюсь. – Он обернулся. Бесанд, напрягшись от ярости, глядел в сторону Курганья. – И держи его от меня подальше.
– Пару дней ему будет просто не встать.
Чуть позже Боманц пробормотал:
– Что это все может значить? Неужели и вправду воскресители?
– Воскресители – это миф, на котором наживается Бесандова банда, – ответил Шаблон.
Боманц вспомнил некоторых своих университетских знакомых.
– Не будь так в этом уверен.
Дома Шаблон сразу пошел на чердак – изучать карту. Боманц перекусил и, прежде чем лечь, сказал Жасмин:
– Приглядывай за Шабом. Что-то он странно себя ведет.
– Странно? Это как?
– Не знаю. Просто странно. Слишком его Курганье интересует. Не давай ему отыскать мои вещи. Он может попытаться сам открыть путь.
– Он не станет.
– Я уж надеюсь... но все же приглядывай за ним.
Глава 15. Курганье
Услыхав, что Грай вернулся. Кожух немедля побежал к старику домой. Грай обнял его.
– Как поживаешь, парень?
– Мы уж думали, что ты сгинул. – Грая не было дома восемь месяцев.
– Пытался вернуться, но тут у вас дорог совсем не осталось.
– Знаю. Полковник попросил Взятых сбрасывать припасы с ковра-самолета.
– Слыхал. Военный губернатор в Весле на дыбы встал, как это услышал. Целый полк отправил на строительство новой дороги. Уже на треть сделана. Я по ней сюда и шел.
Кожух посерьезнел.
– Это действительно была твоя дочь?
– Нет, – ответил Грай.
Уходя, он заявил, что хочет встретиться с женщиной, назвавшейся его дочерью. Он заявил, что отдаст все свои сбережения человеку, который найдет его детей и приведет в Весло.
– Ты, кажется, разочарован.
Так оно и есть. Исследования не дали почти ничего. Слишком многих летописей не хватает.
– Как перезимовали, Кожух?
– Плохо.
– Там, внизу, тоже было не лучше. Я за вас беспокоился.
– У нас с племенами были неприятности. Самое худшее из всего. Знаешь, всегда можно сидеть в доме, приперев дверь бревном. Но когда воры забрались в твой погреб, есть уже нечего.
– Я так и думал, что до этого дойдет.
– Мы присматривали за твоим домом. Лесовики разграбили пару пустующих.
– Спасибо. – Глаза Грая сузились. Чужие в его доме? Насколько внимательно они смотрели? Если хорошо поискать, можно найти достаточно, чтобы повесить его.
Грай выглянул из окна:
– Кажется, дождь идет.
– Да тут всегда дождь идет, кроме тех дней, когда идет снег. Зимой на двенадцать футов насыпало. Люди волнуются. Что с погодой случилось?
– Старики рассказывают, что после Великой Кометы всегда так – пара очень суровых зим. В Весле таких холодов не было, но снегопадов – изрядно.
– Сильных морозов и у нас не бывало. Только снегу так навалило, что из дому не выйти. Я чуть с ума не сошел. Курганье – ровно озеро замерзшее. Даже Великого кургана не видать.
– Да? Ну мне еще мешок разобрать надо. Так что давай-ка расскажи всем, что я вернулся. Все деньги порастратил. И работа мне нужна срочно.
– Ладно, Грай.
Грай смотрел из окна, как Кожух бредет к казармам стражников по настилу, положенному уже после отъезда Грая. Понятно, почему положенному, – под настилом хлюпала грязь. Кроме того, полковник Сироп не позволял своим людям бездельничать. Когда Кожух исчез из виду. Грай поднялся на второй этаж.
Ничего не тронуто. Отлично. Он глянул в окошко на Курганье.
Как оно изменилось за какую-то пару лет. Еще немного, и его вовсе будет не разглядеть.
Грай фыркнул, пригляделся внимательнее. Потом вытащил из тайника шелковую карту, посмотрел на нее, потом снова на Курганье. Затем выудил из-за пазухи намокшие от пота бумаги, те, что таскал с собой с того момента, как украл их из университета в Весле, разложил их поверх карты.
