Я призадумался о его рассудке. А не полудурок ли он? Может, его вороноподобное поведение – продукт не индивидуальности, а скудоумия?
Лейтенант стоял на плацу, уперев руки в бедра, и смотрел, как уплывает летучий кит, оставляя нас в руках врага.
– Офицеры! – гаркнул он через минуту. – Собраться!
– Нам конец, – заявил он, когда мы собрались. – Я вижу только один шанс. Если этот ублюдок здоровый свяжется с менгирами, когда вернется, а те решат, что нас стоит спасать. Так что нам надо продержаться до заката. И надеяться.
– А по-моему, пора ноги уносить. – Одноглазый издал непристойный звук.
– Да? Чтобы имперцы нас выследили? Сколько нам до дома добираться? Сможешь ты дойти, если Хромой и его парни повиснут у нас на хвосте?
– Они и здесь нам будут головы откручивать.
– Возможно. А возможно, мы им сами все пооткручиваем. По крайней мере, здесь они нас сразу найдут. Ильмо, осмотри стены. Прикинь, сможем ли мы их сдержать. Гоблин, Молчун, погасите огонь. Остальным – собрать документы Взятых. Ильмо! Караулы расставь. Одноглазый – ты выясни, как мы можем получить помощь из Ржи. Костоправ, помоги ему. Ты знаешь, кто у нас тут есть. Давайте шевелитесь!
Хороший солдат – Лейтенант. Он сохраняет спокойствие, даже когда ему, как и нам всем, хочется бегать кругами и вопить.
На самом деле у нас не было ни одного шанса. Нам пришел конец. Даже если мы сдержим городские войска, остаются Благодетель и Хромой. Гоблин. Одноглазый и Молчун против них не подмога. Лейтенант это тоже знал. Потому-то и разделил колдунов – чтобы думали поменьше.
Унять огонь мы не смогли. Баракам пришлось дать выгореть дотла. Пока я оказывал помощь двоим раненым, остальные приводили гарнизон в пригодное для защиты состояние. Покончив с лекарскими делами, я проглядел бумаги Хромого, но ничего интересного не нашел.
– Сотня солдат идет к нам из Ржи! – закричал дозорный.
– Делаем вид, что никого нет! – рявкнув Лейтенант.
Солдаты закопошились, выполняя приказ.
Я глянул со стены на кустарник к северу от нас. Там полз к городу Одноглазый, надеясь связаться с кем-нибудь из друзей Шпагата.
Даже после трех великих осад, опустошавших город, и долгих лет оккупации Ржа оставалась непоколебима в своей ненависти к Госпоже.
Имперцы попались предусмотрительные. Они послали к стене разведчиков. Выслали вперед небольшой отряд, открывший огонь. И только через час осторожных маневров они вошли в полуоткрытые ворота.
Прежде чем опустить решетку. Лейтенант впустил пятнадцать человек, тут же полегших под ливнем стрел. Потом мы кинулись на стену и принялись стрелять в тех, кто остался снаружи. Упала еще дюжина. Остальные отступили за пределы досягаемости. Там они кружили, ругались и решали, что же делать дальше.
Все это время Следопыт оставался рядом со мной. Он выпустил только четыре стрелы. И каждая пробила насквозь вражеского солдата. Может, он и не мудрец, но с луком обходиться умеет.
– Будь у них ума побольше, – пояснил я ему, – они выставили бы кордон и стали бы ждать Хромого. Нет смысла гибнуть, если он с нами расправится без труда.
Следопыт хмыкнул. Пес Жабодав приоткрыл один глаз и что-то басисто проворчал. Неподалеку сидели на корточках Гоблин с Молчуном, переговаривались, по временам выглядывая из-за парапета. Думаю, строили планы.
Следопыт встал, снова хмыкнул. Я глянул сам. Из Ржи выходили новые подразделения. Несколько сот человек.
В течение часа ничего не происходило – только прибывали войска. Нас окружали.
Гоблин и Молчун принялись колдовать. Их чары приняли облик тучи мошкары. Откуда мошки появлялись, я не разобрал, – просто кружили вокруг наших колдунов. Потом, когда их набралось с тысячу, улетели.
За стеной некоторое время раздавались дикие вопли. Когда крики стихли, я подошел к помрачневшему Гоблину и спросил:
– Что случилось?
– У кого-то из них есть талант, – пропищал колдун. – Почти нам ровня.
– У нас неприятности?
– Неприятности? У нас? Да мы их надрали, Костоправ. В хвост и в гриву. Только они этого еще не знают.
– Я имел в виду…
– Он не ответит. Не хочет себя выдавать, Нас-то двое, а он один.
Имперцы принялись собирать пушки. Гарнизон не строился с расчетом на бомбардировку.
Время шло. Солнце ползло по небу. Мы все смотрели вверх. Когда же прилетит на ковре-самолете наша погибель?
Лейтенант, уверенный, что имперцы не станут нападать немедленно, послал нескольких человек, перенести все награбленное на плац, подготовить к погрузке на кита. Верил Лейтенант сам в это или нет, но он упорно обещал, что нас вывезут после заката. Той возможности, что первыми прилетят Взятые, он даже не рассматривал.
Боевой дух он поддерживал прекрасно.
Первый снаряд прилетел через час после полудня. Огненный шар шлепнулся оземь в двадцати футах от стены. Следующий перелетел через стену и приземлился на плацу, шипя и разбрасывая искры.
– Хотят нас выкурить, – пробормотал я Следопыту.
Прилетел третий снаряд и радостно заполыхал – тоже на плацу.
Следопыт и пес Жабодав встали и глянули через парапет – псу для этого понадобилось подняться на задние лапы. Потом Следопыт сел, открыл свой ящик, вытащил оттуда полдюжины очень длинных стрел. Затем снова встал, глянул на команды пушкарей, положил стрелу на тетиву.
Даже из собственного лука я дострелял бы до пушек. Но я мог бы пускать стрелы хоть весь день и не попасть.
Следопыт так сосредоточился, что почти впал в транс. Он поднял лук, натянул тетиву до уха и отпустил.
Вопль раскатился по склону. Артиллеристы собрались вокруг одного из своих товарищей.
Следопыт пускал стрелы быстро и ловко. Мне показалось, что он выпускает их чуть ли не по четыре зараз. И каждая находила цель.
Потом он сел.
– Все.
– Что-что?
– Стрел больше нет хороших.
– – Может, этого хватит, чтобы их отпугнуть. Хватило; но ненадолго. Ровно настолько, чтобы отступить и вернуться со щитами. Потом снаряды посыпались снова. Один из них попал в здание. Жар глодал кожу.
Лейтенант непрерывно прохаживался по стене. Я присоединился к его молчаливой молитве – только бы имперцы с перепугу не кинулись на штурм. Потому что остановить их мы не сможем.
Глава 18. Осада
Солнце садилось. Мы были еще живы. Ковры Взятых пока не пикировали на нас со стороны равнины. Мы начинали верить, что еще есть шанс.
Кто-то заколотил в ворота, да так громко, словно гремели молоты рока.
– Впустите, мать вашу за ногу! – послышался вопль Одноглазого.
