– Эй, парни, не слыхали, что вчера вечером приключилось на восточной окраине?
Я застонал, прежде чем он перешел к сути дела. Я понял.
– Да. Сущая война. Пожары, колдовство, толпа буйствует. Такого в старом городе не видывали со времен того генерала.., как бишь его?., которого Госпожа схватить хотела.
Когда разносчик отошел доводить следующего клиента, я сказал Следопыту:
– Нам пора уносить ноги.
– А что с Гоблином и Одноглазым?
– Сами о себе позаботятся. Если подвернулись под самосуд – очень хорошо, а я ради них головой рисковать не намерен. А если вывернулись – план они знают. Догонят.
– Я думал, Черный Отряд не оставляет своих мертвых.
– Так и есть, – ответил я, но не уступил. Пусть наши волшебники варятся в том зелье, которое сами сварганили. Я не сомневался – выживут. Они уже попадали в переделки, тысячу раз. Долгий пеший переход должен благотворно повлиять на их отношение к дисциплине.
Покончив с завтраком, я сообщил хозяину, что мы со Следопытом уезжаем, а вот друзья наши останутся. Потом оттащил протестующего Следопыта к фургону, запихал внутрь и, когда мальчишка отвязал поводья, двинул к западным воротам.
Ехали мы долго, по извилистым улочкам, через дюжину крутоспинных мостиков через каналы, но от вчерашних глупостей все же удалялись. По пути я рассказывал Следопыту, как мы загнали Загребущего в петлю. Ему понравилось.
– Это торговая марка Отряда, – заключил я. – Заставить врага совершить ошибку. В бою мы были лучшими, но дрались мы только когда ничто другое не помогало.
– Но вам платили, чтобы вы дрались.
Все для него черно-белое. По-моему, он слишком долго в лесах жил.
– Нам платили за результат. Если мы могли добиться его без боя, тем лучше. Нужно только изучить своего врага. Найти слабость и воспользоваться ею. Душечка в этом мастерица. Хотя со Взятыми в этом отношении проще, чем кажется. У них у всех самолюбие болезненное.
– А Госпожа?
– Сказать не решусь. Не нашел я у нее слабостей. Немного тщеславия, но я не знаю, как за него зацепиться. Может, ее желание властвовать. Пусть захватит больше, чем сможет удержать… Не знаю. Она осторожна. И умна. Вспомни, как она разделалась с мятежниками при Чарах. Убила одним камнем трех птичек. Она не просто избавилась от мятежников; она выявила ненадежных Взятых и подавила попытку Властелина выбраться с их помощью.
– А как с ним?
– Пока это не проблема. Но он, вероятно, уязвимее Госпожи. Он не мыслитель. Он вроде быка. Так силен, что ума не надо. Ну немного хитрости, как под Арчой, но большей частью – прямой удар кувалдой.
Следопыт задумчиво кивнул:
– А в этом, наверное, что-то есть.
Глава 25. Курганье
Грай просчитался. Он забыл, что не только Кожуха заинтересует его судьба.
Искать его начали, когда он не появился на работе, – в разных местах. Колотили в дверь, стучали в окна – ответа не было. Кто-то подергал за дверную ручку. Заперто. Тут забеспокоились всерьез.
Одни предлагали пойти разбираться к высокому начальству, другие – действовать решительно. Последние победили. Замок был выломан, и собравшиеся очутились в доме.
Меблировка оказалась скудной, а чистота – почти противоестественной.
– Вот он! – заорал первый, кто поднялся на чердак. – У него вроде удар! Толпа набилась на чердак. Грай сидел за столом; перед ним лежали пакет в промасленной коже и книга.
– Книга! – удивился кто-то. – Ну как есть странный тип!
Кто-то пощупал Граево горло, обнаружил, что слабенький пульс есть, что Грай дышит, – но куда реже и поверхностней, чем спящий.
– Да, наверное, удар. Сидел тут, почитывал, а его и скрутило.
– С моим дядей так было, – поддержал другой мужик. – Когда я пацаном был. Сидел, сказку баял, потом побелел и скопытился.
– Да он жив еще. Надо сделать что-то. Может, поправится еще.
Все, спотыкаясь и толкаясь, ринулись вниз.
Кожух узнал о случившемся, когда толпа ввалилась в штаб. Был он в тот момент на дежурстве, и новости поставили его в безвыходное положение. Он дал слово Граю.., но и уйти с поста не мог. Сироп интересовался Граем лично, и оттого новости достигли его тут же. Полковник вышел из кабинета, углядел потрясенного Кожуха.
– Слышал? Пошли глянем. А вы цирюльника приведите. И коновала.
Стоит задуматься о ценности человеческой жизни, когда в армии числятся коновалы, но нет врачей.
Начинался тот день знаменательно – редкостно ясным небом. Теперь набежали тучи, на деревянных настилах оставили пятнышки первые дождевые капли. Следуя вместе с дюжиной солдат за полковником, Кожух едва слышал замечания Сиропа о необходимости их починки.
Дом Грая окружала толпа.
– Дурные вести не сидят на месте, сударь, – заметил Кожух.
– Да ну? Посторожите, ребята. Заходим. – Внутри полковник задержался. – У него всегда было так чисто?
– Так точно. У него был пунктик насчет порядка и распорядка.
– Странно. Его ночные прогулки едва ли не выходят за рамки.
Кожух пожевал губу и подумал, не стоит ли передать полковнику послание Грая. Решил, что еще не время.
– На чердаке? – спросил полковник одного из тех, кто нашел Грая.
– Да, сударь.
Кожух уже взлетел наверх. Заметив пакет в промасленной коже, он, не раздумывая, сунул его за пазуху.
– Сынок…
Кожух обернулся. В дверях стоял нахмуренный Сироп.
– Ты что делаешь?
Полковник был самой устрашающей фигурой, какую мог себе вообразить Кожух, – даже страшнее жестокого и требовательного отца. Как ответить, юноша не знал. Он стоял и трясся.
Полковник протянул руку. Кожух отдал ему пакет.
– Так что ты делал, сынок?
– Э.., сударь.., однажды…
– Ну? – Полковник осмотрел Грая, не прикасаясь к телу. – Ну давай рассказывай.
– Он просил меня отправить письмо, если с ним что-то случится. Ему казалось, что его время истекает. И он сказал, что письмо будет в кожаном пакете – на случай дождя и все такое. Сударь.
– Понимаю. – Полковник кончиками пальцев приподнял подбородок Грая. Пакет он положил на стол, потом приподнял веко Грая. Зрачок был не больше булавочной головки. – Хм-м-м. – Полковник пощупал лоб пострадавшего. – Хм-м-м. – Он нажал на несколько рефлекторных точек. Никакой реакции. – Странно. На удар непохоже.
– А что же это такое, сударь?
Полковник Сироп выпрямился:
– Может, ты мне подскажешь?
