– Простите?
– Ты говорил, будто Грай ожидал чего-то.
– Не совсем. Он чего-то боялся. Говорил, что стар и что его время вышло. Может, у него была какая-то болезнь, а он никому не признавался?
– Может быть. А, Всхолм. – Явился коновал.
Проделав те же манипуляции, что и полковник, он выпрямился и пожал плечами. Не по моей части, полковник.
– Лучше перенести его туда, где за ним присмотреть можно. Этим ты и займешься, сынок, – приказал полковник Кожуху. – Если он вскоре не придет в себя, придется кормить его насильно. – Он побродил по комнате, глянул на корешки дюжины томов. – Человек ученый. Так я и думал. Гора контрастов. Я все раздумывал, кто же он на самом деле.
Кожух начал опасаться за Грая.
– Мне кажется, сударь, что он когда-то был важной персоной в одном из Самоцветных городов, но потерял все и был вынужден вступить в армию.
– Об этом поговорим, когда перенесем его. Пошли.
Кожух последовал за очень задумчивым полковником. Может, все-таки стоило передать предупреждение Грая?
Глава 26. По дороге
На исходе третьего дня, когда мы со Следопытом успели вернуться к месту высадки, загрузить фургон и двинуться на север по дороге на Клин, я начал подумывать, а не подвела ли меня логика. Ни Гоблина, ни Одноглазого.
А беспокоиться не стоило. Настигли они нас близ Мейстрикта, крепости в Клину, которую Отряд, будучи на службе у Госпожи, когда-то удерживал. Мы съехали с дороги в рощу и готовились к ужину, когда услыхали перебранку.
– А я настаиваю, что ты во всем виноват, – верещал голос, принадлежащий, несомненно, Гоблину, – ты, червеобразный заменитель рыбачьей наживки! Да я бы тебе мозги в кисель превратил за то, что ты втравил меня в это дело, если бы только у тебя были мозги!
– Я виноват. Я виноват?! О боги, да он даже себе не способен сказать правду! Это я его втравил в им же придуманное дело? Слушай, ты, пожиратель навоза, за этим холмом – Мейстрикт. Там нас помнят еще лучше, чем в Розах. А теперь я спрашиваю тебя еще раз: как пройти через город, чтобы нам глотки не перерезали?
Сдержав попятное облегчение, я не стал кидаться к дороге.
– Верхом едут, – сообщил я Следопыту. – Как по-твоему, где они взяли коней? – Я попытался отыскать хоть что-то светлое. – Может, выиграли в карты, шулера несчастные? Если Одноглазый не лез Гоблину под руку. – Одноглазый такой же паршивый шулер, как и картежник. Иногда мне кажется, что он склонен к самоубийству.
– А все ты с твоим проклятым амулетом! – пискнул Гоблин. – Госпожа не сможет его найти! Отлично! Так и мы не можем.
– Мой амулет? Мой амулет?! Да кто, чтоб ты сдох, вообще ему амулет подарил?
– А нынешнее заклятие кто придумал?
– А накладывал кто? Ну, скажи мне, жабий сын, скажи?
Я выбрался к опушке. Колдуны уже миновали нас. Следопыт полз за мной. Ради такого зрелища с места двинулся даже пес Жабодав.
– Стоять, мятежники! – взревел я. – Первый, кто двинется, – мертвец!
Глупо, Костоправ. Очень глупо. Ответили они быстро и весело. Чуть меня не прикончили.
Колдуны исчезли в сияющих облаках. А вокруг нас со Следопытом возник гнус. Оказывается, на свете намного больше жучков, чем я себе представлял, и каждый из них стремился мной пообедать.
Пес Жабодав зарычал и принялся щелкать челюстями.
– Хватит, шуты базарные! – взвыл я. – Это я. Костоправ!
– Какой Костоправ? – спросил Одноглазый у Гоблина. – Ты знаешь какого-нибудь Костоправа?
– Да. Но останавливаться не стоит, – ответил Гоблин, высунувшись из облачка, чтобы проверить. – Он свое заслужил.
– Точно, – согласился Одноглазый. – Но Следопыт-то ни при чем. А я не могу перенести чары на одного Костоправа.
Гнус вернулся к своим гнусным делишкам – наверное, принялся жрать сам себя. Я сдержал гнев и поприветствовал колдунов. Оба изобразили оскорбленных невинных овечек.
– Ну что скажете в свое оправдание, ребята? Хорошие у вас кони. Интересно, а хозяева их не хватятся?
– Погоди! – пискнул Гоблин. – Ты нас обвиняешь…
– Я вас знаю. Слезайте с коней и пошли есть. Завтра решим, что с ними делать.
Я повернулся к колдунам спиной. Следопыт уже вернулся к походному костру и раскладывал по тарелкам ужин. Я принялся помогать ему, внутренне все еще кипя. Придурки конокрады. Мало им того шума, что они и без того подняли… У Госпожи везде свои люди. Мы, может быть, и не худшие из ее врагов, но уж какие ни на есть. Кто-то обязательно придет к выводу: Черный Отряд вернулся на север.
Заснул я с мыслью о возвращении. Меньше всего нас будут искать на дороге к равнине Страха. Но я не мог наплевать на приказ. Слишком многое от нас зависело. Хотя первоначальный мой оптимизм подвергался серьезной опасности.
Чертовы безответственные клоуны.
Наверное, когда-то сгинувший под Арчой Капитан чувствовал то же самое. У него хватало на это поводов. Я приготовился к золотым снам. Дремал я беспокойно, но сновидения так и не пришли.
Следующим утром я запихал Гоблина и Одноглазого в фургон, под мешки с той ерундой, что мы сочли жизненно важной в экспедиции, отвязал их коней и направил фургон в Мейстрикт. Пес Жабодав трусил под колесами, Следопыт шел рядом. Я правил. Гоблин и Одноглазый шипели и матерились под мешками. Стража в форте поинтересовалась, куда мы направляемся, с такой скукой в голосе, что я понял – на все им наплевать.
Эти земли были приручены еще в те времена, когда мы проходили тут с Отрядом. Здешний гарнизон и помыслить не мог, что беда вновь поднимет голову.
Успокоившись, я свернул на дорогу, уходившую к Вязу и Веслу. И к Великому лесу за ними.
Глава 27. Весло
– Уймется эта погода когда-нибудь – проныл Одноглазый.
Уже неделю мы тащились на север, поливаемые ежедневными дождями. Дороги развезло и обещало размыть совсем. Попрактиковавшись в форсбергском диалекте на встречных крестьянах, я выяснил, что такая погода стоит в здешних краях годами. Урожай трудно было доставить в город, а пуще того – вырастить. В Весле уже случилась вспышка антонова огня – болезни, связанной с поражением зерна головней. И мошкары прибавилось – комарья в особенности.
Зимы же, пусть снежные и слякотные, были мягче, чем когда Отряд стоял тут лагерем. А мягкие зимы обещают плохой урожай. С другой стороны, меньше стало и дичи – звери не могли кормиться в глубоком снегу.
Циклы. Просто циклы, так учат нас древние. После прохождения Великой Кометы наступают плохие зимы. Но этот цикл был всем прочим цикл.
А сегодня погода была особенно впечатляющей.
– Сделка, – объявил Гоблин.
