Как же. Побывав перед ее Оком. Но все же… С полминуты я спорил, не желая раскрывать крошечное свое преимущество, потом сдался.
– Гоблин и Одноглазый говорили, что Боманц здоровехонек. Он пойман Курганьем. Как Ворон, только вместе с телом.
– Как это возможно?
Неужели она не узнала об этом во время допроса? Наверное, не задавая нужных вопросов, не получишь и нужных ответов. Я постарался припомнить все, что мы с Госпожой делали вместе. Отчеты Ворона я ей пересказывал, но самих писем она не читала. В общем-то… Оригиналы, с которых Ворон и писал свой рассказ, лежали в моей комнате. Гоблин с Одноглазым волокли их на равнину только ради того, чтобы теперь бумаги вернулись на место. Никто даже не заглядывал туда, потому что они лишь повторяли уже рассказанную историю…
– Посиди здесь, – произнес я, вставая. – Сейчас вернусь.
Когда я ворвался в комнату, Гоблин одарил меня недобрым взглядом.
– Я на секундочку, – пробормотал я. – Кое-что наклевывается.
Я порылся в ящике, где лежали раньше документы Ворона – теперь там валялась только рукопись самого Боманца, – и вылетел из комнаты. Взятые меня не заметили.
Пьянящее чувство – когда Взятые тебя не замечают. Плохо лишь, что причиной тому одно – они борются за жизнь. Как и мы.
– Вот… Вот оригинал рукописи. Я просмотрел ее только один раз, бегло, сверяя перевод Ворона. Довольно точно, хотя он слишком драматизировал, а беседы просто придумал. Но факты, характеры – это все от Боманца.
Госпожа читала с немыслимой быстротой.
– Принеси вариант Ворона.
Туда и обратно; Гоблин скривился и проворчал мне вслед: «Это у тебя называется секундочка, Костоправ?» Сквозь вторую порцию бумаг Госпожа пронеслась в том же темпе, а дочитав, призадумалась.
– Ну? – спросил я.
– В этом кое-что есть. Вернее сказать, кое-чего нет. Два вопроса. Кто это написал? И где упомянутый его сыном камень из Весла?
– Полагаю, большую часть оригинала записал сам Боманц. А закончила его жена.
– Он писал бы от первого лица.
– Необязательно. Может, это запрещали условности тогдашней литературы. Ворон часто стыдил меня, что я слишком много отсебятины вкладываю в Анналы. Он привык к иным традициям.
– Примем это за рабочую гипотезу. Следующий вопрос. Что стало с его женой?
– Ее семья жила в Весле. Я бы на ее месте туда и вернулся.
– На месте жены человека, который меня выпустил?
– А кто об этом знал? Боманц – не настоящее имя.
Госпожа отмела мои возражения.
– Шепот нашла эти бумаги в Лордах. Одной кипой. Кроме рассказа, Боманца ничего с ними не связывает. Мне кажется, что вместе их собрали намного позже. Но бумаги – его. Где же они могли находиться между тем, как исчезли отсюда, и тем, как их нашла Шепот? Не потерялись ли какие-то документы? Нам пора посоветоваться с Шепот.
Ее королевское «нам» меня явно не включало.
Но искра разожгла пламя. Вскоре Взятые уже разлетались во все стороны. Через два дня Благодетель доставил упомянутый сыном Боманца камень, оказавшийся бесполезным. Камень присвоили стражники, приспособив его вместо ступеньки в барак.
До меня доходили отдельные слухи – южнее Весла искали путь, которым бежала из Курганья овдовевшая и ославленная Жасмин. Нелегко идти по столь старому следу, но Взятым многое доступно.
Искали и в Лордах.
На мою долю выпало сомнительное удовольствие болтаться вокруг Хромого, пока тот помечал ошибки, сделанные нами при переводе имен с ючителле и теллекурре. Оказалось, что в те времена различались не только написания, но даже алфавиты. А некоторые из упомянутых были не теллекурре или ючителле, а иноземцами, приспособившими свои имена к местному произношению. Хромой разматывал этот клубок изнутри.
И в один день Молчун подал мне знак. Он заглядывал Хромому через плечо еще старательнее меня.
Он нашел ключ.
Глава 50. Gnomen?
Самообладание Душечки меня потрясает. Она довольно долго пробыла в «Синелохе» и ни разу не поддалась желанию увидеть Ворона. Каждый раз, когда произносилось это имя, в глазах Душечки проглядывала боль. Но она терпела месяц.
Но все же она пришла – мы знали, это неизбежно, – пришла с разрешения Госпожи. Я постарался не обращать внимания на ее визит. И заставил колдунов держаться от нее подальше. Труднее всего было уговорить Молчуна, но в конце концов согласился и он – это было ее дело, личное, и не в его интересах совать туда нос.
Я не пошел к ней – она пришла ко мне. Ненадолго, пока все остальные были заняты. Чтобы обнять меня, чтобы я напомнил ей, что мы заботимся о ней. Чтобы я поддержал ее, пока она обдумывает решение.
– Теперь мне не отпереться, да? – показала она. И через пару минут: – Все еще мое слабое место. Но чтобы вернуться, ему придется это право заслужить. – Так она думает «вслух».
Молчуну я в тот миг сочувствовал больше, чем Ворону. Ворона я всегда уважал за бесстрашие и силу, но не мог заставить себя полюбить этого человека. А Молчуна я любил и желал ему только добра.
– Надеюсь, твое сердце не разобьется, если он окажется слишком стар, чтобы измениться, – показал я.
Слабая улыбка.
– Мое сердце разбилось давным-давно. Нет, я ничего не жду. Мы живем не в сказке.
Больше Душечка не сказала ничего. И я не воспринял ее слов всерьез – до тех пор, пока не рассмотрел в их свете случившееся потом.
И пришла она, и ушла, скорбя по мертвым мечтам, и не приходила более.
В те минуты, когда Хромой отошел по своим делам, мы переписали все, оставленное им на столе, сравнили с собственными диаграммами.
– О-хо! – выдохнул я. – Да.
Был в одном из далеких западных царств некий дворянин по имени барон Сенджак, и четыре его дочери, как гласила рукопись, соперничали друг с другом в красоте. Одну из них звали Ардат.
– Она солгала, – прошептал Гоблин.
– Может быть, – согласился я. – Или не знала сама – на это похоже больше. Не могла знать. И никто другой не мог. До сих пop не могу понять, как Душелов могла быть уверена, что тут скрыто истинное имя Властелина.
– Желаемое за действительное? – предположил Одноглазый.
– Нет, – возразил я. – Видно было – знала она, что держит в руках. Только не могла отыскать нужное.
– Как и мы.
– Ардат мертва, – напомнил я. – Остаются три варианта. Но если припрет, выстрел будет один.
– Подытожь-ка все, что мы знаем.
– Одной из сестер была Душелов. Имени ее мы так и не знаем. Ардат могла быть близнецом Госпожи. Думаю, та старше, чем Душелов, хотя росли они вместе и много лет не разлучались. О четвертой сестре мы вообще ничего не знаем.
