Появилась фигура в черном и склонилась над ним. Рука в черной перчатке коснулась его. Сознание отключилось.
* * *
Он проснулся голодным как волк и весь в поту. Грудь внезапно пронзила резкая боль. Голову сдавило так, будто ее набили мокрой ватой. У него был жар. Сознание работало вполне ясно, чтобы по этим симптомам он мог поставить себе диагноз ранение плюс сильнейшее переохлаждение. Может стать летальной комбинацией.
В голове была полная чехарда. Воспоминания кувыркались, как шаловливые котята, без всякого смысла.
Он вел войско в сорок тысяч человек на битву при Дежагоре. Из этого ничего хорошего не вышло. Он пытался собрать оставшихся людей. Но откуда-то пущенная стрела пронзила его кольчугу и грудь. Он упал. А знаменосец надел на себя его доспехи, пытаясь предотвратить неизбежное.
Очевидно, Мургену это не удалось.
Из пересохшего горла вырвался хрип, словно его душили.
Явилась фигура в черном.
Теперь он вспомнил. Это тот, кто неотступно следовал за Черные Отрядом, в вечном сопровождении вороньих стай.
Догадка пронзила его, как удар молнии.
Душелов!
Этого быть не могло… Чтобы мертвец бродил вот так…
Душелов. Когда-то наставница, затем хозяйка, а уже потом враг Черного Отряда. Все это было, однако, очень давно. Считалось, что она умерла пятнадцать лет назад.
Ведь он был там. Видел, как ее убили… Он сам помогал ее поймать…
Он снова попытался встать. Какая-то непонятная сила побуждала его вступить в борьбу с тем, с чем биться было невозможно.
Рука в перчатке остановила его. А мягкий голос произнес:
– Не напрягайся. Ты еще не вполне здоров. Ты так долго ничего не ел и так мало пил. Проснулся? Понимаешь, что происходит?
Он сделал попытку кивнуть головой.
– Прекрасно. Давай я помогу тебе чуть-чуть приподняться. И выпей бульона. Зря не трать силы. Дай своему организму восстановиться.
Усадив его, она заставила его попить через соломинку. Он проглотил около пинты и сумел удержать бульон в себе. Вскоре почувствовался некоторый прилив сил.
– Пока хватит. А теперь попробуем умыться. Действительно, он был отвратительно грязен.
– Как долго? – прохрипел он.
Она сунула ему в одну руку кружку с водой, а в другую соломинку.
– Пей. И не разговаривай. – Она стала разрезать на нем одежду. – Прошло семь дней с тех пор, как тебя. Костоправ, ранили.
Голос ее сейчас был совсем другой. Он менялся каждый раз, когда в разговоре возникала пауза. Он звучал грубо, почти как мужской, и в нем угадывалась насмешка – непонятно, над кем или над чем.
– Ваши товарищи до сих пор удерживают Дежагор, к большому неудовольствию Хозяев Теней. Командует Могаба. Он упрямый, но его легко вывести из равновесия. Все это не сможет продолжаться вечно – силы, брошенные против него, слишком велики.
У него вертелся на языке вопрос. Она опередила. Насмешливым голосом спросила:
– Она? – И злобно хихикнула: – Да. Она жива. Иначе все это не имело смысла.
Продолжала уже другим голосом, на этот раз женским, однако звучавшим напряженно, как натянутая тетива:
– Она пыталась убить меня! Ха-ха! Да, и ты тоже, любовь моя, был там. И помогал ей. Но я не держу на тебя зла. Ты был во власти ее чар. И не сознавал, что творишь. Но ты искупишь свой грех, если поможешь мне отомстить ей.
Он не ответил.
Она мыла его, обильно расходуя воду. Из-за ранения он потерял в весе, но по-прежнему производил впечатление огромного мужчины, ростом шесть футов и четыре дюйма. Ему было около сорока пяти, каштановые волосы с залысинами на лбу, неровная, бугристая кожа. Холодно-голубые узкие глаза жестко глядели из-под сдвинутых бровей. Тронутая сединой борода обрамляла тонкие, почти никогда не улыбавшиеся губы. Лицо когда-то, может, и казалось симпатичным, но время беспощадно. Теперь даже в минуты покоя оно оставалось суровым и несколько отрешенным.
Сейчас он мало походил на того человека, которым был всю свою сознательную жизнь, – на летописца и лекаря Черного Отряда. Теперь его внешность больше соответствовала той роли, которую ему пришлось взять на себя, – Капитана.
Некий подросток-хулиган, который только и ждет, чтобы затеять драку. Но этот облик был ему явно не по душе.
Душелов отмывала его с поистине материнской тщательностью.
– Пощади мою кожу.
– Рана заживает слишком медленно. Тебе придется объяснить мне, что делать.
– Тоже мне, нашлась целительница. Скорее убийца.
Ее заботливость беспокоила Костоправа. Хотя собственная жизнь и не представляла уже никакой ценности. Кто он такой, в конце концов? Старый наемник, всем осточертевший, чудом оставшийся в живых. Он попытался спросить ее об этом.
Она захохотала. В смехе звенел восторг ребенка.
– Всего лишь месть, мой дорогой, тихая и коварная. Причем я до нее и не дотронусь. Она угробит себя собственными руками.
Погладив его по щеке, она коснулась пальцем его губ.
– Мне пришлось долго ждать этого момента, но я всегда знала, что он настанет. Предопределенность. Осуществление. Магия. Три фатальных слова. Судьба. Я знала это до встречи с тобой. – Снова детский смех. – Она была уже дряхлой старухой, когда приобрела такое сокровище. Я отомщу ей, отняв его.
Костоправ закрыл глаза. Он еще плохо соображал. Но понимал, что сейчас ему опасность не грозит. Из этой ловушки он легко выберется.
В самом деле, какое из него орудие мести, он ведь совершенно сломлен.
И он думать об этом забыл. Прежде всего ему надо поправиться. Позже у него будет время для того, чтобы предпринять необходимые меры.
И опять смех. На сей раз он принадлежал женщине взрослой и умудренной опытом.
– Помнишь, какие проделки мы устраивали вместе, Костоправ? Ту шутку, что мы сыграли с Загребущим? А с Хромым как порезвились?
Костоправ буркнул в ответ. Да, он помнил. Если это можно назвать проделками…
– Тебе еще всегда казалось, что я умею читать твои мысли.
Он все помнил. И свой страх перед этой ее способностью читать его мысли. Сейчас он снова его ощутил.
– И вправду помнишь. – Она снова засмеялась. – Я так рада. Мы отлично повеселимся. Ведь все до единого считают нас мертвыми. А раз тебя нет в живых, можно делать что хочешь. – Теперь она хохотала, как сумасшедшая. – Мы будем их преследовать, Костоправ. Таков мой план.
* * *
Теперь у него было достаточно сил, чтобы ходить. Правда, не без помощи. Силы возвращались к нему. И все же большую часть времени он спал. И видел кошмары.
