– Нового – много, – отвечал я. – Но интересного – мало. Клюем да клюем их помаленьку.
– Могаба вправду теперь большая шишка в армии Длиннотени?
– Точно. Вояка он умелый, только Длиннотень ему много воли не дает. В основном он с нами воюет через вторые руки. Нож за него выполняет всю грязную работу.
– Что? Нож? Тот самый, что был с Лебедем и Мотером?
– Ну да.
Я оглянулся на Старика. Лицо его окаменело.
– Ну да. Нож переметнулся, пока вас не было.
– Идем-ка назад во дворец, Мурген, – сказал Костоправ. – У нас еще дела.
92
Почти всю дорогу капитан молчал, разве что иногда взрыкивал на встречных, осмеливавшихся пялиться на шадарита в компании белых дьяволов. Нас, северян, здесь мало. Настолько, что многие местные вообще белых людей пока не видели. Мы, конечно, не очень старались избавиться от дурной репутации.
Некоторые интеллектуалы из жрецов утверждали, что дружба с нынешним Черным Отрядом столь же губительна для Таглиоса, как и вражда с нашими далекими предками.
И это было похоже на правду.
Мы подошли ко дворцу. Костоправ продолжал бубнить себе под нос – в основном жалел, что поход дал нам столь мало. Он так уж пестовал идею этого похода, что теперь очень нелегко расставался с надеждами.
– Долго еще твоя родня будет здесь? – спросил он.
Я не собирался его радовать.
– Побудут еще. Они тоже хотят получить свой ломтик Нарайяна Сингха.
Старик до сих пор не доверял дядюшке Дою.
– Они знают о Копченом?
– Конечно, нет! Черт побери…
– Вот пусть и дальше не знают. Ты пока не разыскал его библиотеку снова?
Я говорил ему, что случайно наткнулся на нее.
– Пока что – нет.
Хотя я и пробовал только для блезиру. У меня было множество других забот.
– Поищи получше. – Он явно понимал, отчего я не нашел ее. – Не торчи столько времени с Копченым. Еще, я думаю, до отправки на юг невредно бы просмотреть старые тома Анналов.
– А почему ты сам не пробовал искать библиотеку? У тебя ведь было несколько лет.
– Я слышал, что она была уничтожена в ту ночь, когда Копченого изувечили. Похоже, это все-таки произошло в другой палате… О таких вещах Радиша врать не стала бы. Или – как? Э-э…
Мы подождали, пропуская полк веднаитских кавалеристов, проходивший парадом мимо дворца. Халаты и тюрбаны на бойцах были чисты и пестры, копья – украшены яркими султанами, а навершья – начищены до блеска. Кони их были прекрасных статей, хорошо обучены и замечательно вычищены.
– Эх, кабы красота могла выигрывать войны…
Как раз красотой-то Черный Отряд и не отличался. Костоправ что-то прошептал. Взглянув на него, я был поражен: в уголке его глаза поблескивала слеза.
Он знал, что ожидает всех этих бравых юношей.
Дождавшись, когда полк наконец прошел, мы перешли улицу, внимательно глядя под ноги.
* * *
Одноглазый встретил нас в большом зале при входе в комнаты Ворчуна.
– Ну? Какие новости?
Костоправ покачал головой:
– Никаких волшебных разгадок…
– А-а… Нам никогда не везет.
– Я должен снова отыскать ту библиотеку, – сказал я. – Дай мне что-нибудь, чтобы не заплутать.
Он воззрился на меня так, словно для выполнения просьбы нуждался в высочайшем распоряжении.
– Я тебе уже дал.
Он указал на нити на моем запястье:
– Это – только от твоих заклятий. А после Копченого, скорее всего, и его собственные кое-где остались.
Недомерок обдумал мои слова.
– Может быть. Дай-ка сюда… – Я принялся снимать нити, и взгляд его привлек мой амулет. – Нефрит?
Он сцапал меня за запястье.
– По-моему, да. Он принадлежал бабушке Сари, Хонь Тэй. Ты ее не знал. Она была женой старого Глашатая.
– Ты носил его все эти годы, а я и не замечал?
– Я никогда не носил его, пока Сари… До той ночи. Хотя Сари иногда надевала его, когда хотела быть понарядней.
– А, да. Припоминаю…
Он сдвинул брови, словно пытаясь вспомнить что-то, затем, пожав плечами, отошел в угол и забормотал над пряжей. Вернувшись, он сказал:
– Ну вот. Теперь любые конфузии минуешь. Кроме собственных.
– Что?
– У тебя припадки в последнее время были?
– Нет. То есть, насколько мне помнится.
Оговорку я сделал специально, так как раньше, видимо, тоже переносил подобные припадки, только не знал о них.
– Новых мыслей насчет того, что их вызывает, нет? Или, скажем, на кого ты натыкался всякий раз, возвращаясь в Деджагор?
– Я хотел убежать от боли, причиненной потерей Сари.
Взгляд Одноглазого сделался испытующим – как всякий раз, когда он помогал выуживать меня из прошлого. Пожалуй, в такой вариант он не верил.
– А что, это вдруг снова стало важным?
– Оно было важным всегда, Мурген. Просто не было времени выяснять…
Может, теперь время появилось?
– Мы, – пояснил он, – просто хотим привести тебя в порядок, чтобы ты сам мог позаботиться о себе и в бою не сплоховал.
Одноглазый – и вдруг серьезен? Жутковато от этого делается…
Костоправ, утратив к нам интерес, вернулся было к своим картам и цифрам, но вдруг поднял голову и еще раз напомнил:
– Мне нужно осмотреть эти книги до отъезда.
Иногда я понимаю намеки.
– Иду, командир.
93
По дороге я заглянул к Копченому – убедиться, что он еще дышит. Приходя, я кормил его – кормежка и обмывание стали предлогом для визитов в его палату; на случай, если кому-нибудь вроде Радиши удастся проникнуть сквозь чары Одноглазого, много усложнившиеся с тех пор, как я начал работать с Копченым регулярно. Затем я принялся вспоминать, куда сворачивал в ту ночь, когда наткнулся на библиотеку. Воспоминания были весьма смутными – то была тяжелая ночь, да и произошло с тех пор многое.
Я знал лишь, что она находилась на том же этаже, – я никуда не поднимался и не спускался. И места те, должно быть, никто не тревожил со дня последнего визита самого Копченого. Паутины и пыли там, помнится, было много…
Путь к пустынным коридорам не потребовал много времени. Казалось, дворец превратился в пустой, пыльный лабиринт, вовсе не нуждавшийся ни в каких охранительных чарах.
