– Они надеялись выбраться наружу, – заметил Тай Дэй.
– Ладно, – отозвался я, – не подавай виду, будто это тебя встревожило. Просто стой здесь, следи за ними, но ничего не трогай. И никого. Я обернусь мигом.
91
Тай Дэй снова хмыкнул с глубоким неудовольствием.
– Придет еще наш черед, – пообещал я ему.
Копченый тоже находился внутри. Он особо не изменился, поскольку выглядел так долго плохо, что хуже было почти некуда.
Правда, одежда его превратилась в истлевшие клочья. Он был скован цепями. И одна из них тянулась назад, во тьму.
Остальные тоже должны были сидеть на цепях, однако каким-то образом им удалось освободиться. Интересно, сумей эти гады осуществить свой замысел и смыться, утащили бы они с собой и Копченого? Было бы забавно поглазеть на их возвращение в мир, полностью изменившийся за то время, пока они здесь отлеживались.
Переступив через колдуна, я нашарил маленькую лампу и зажег ее. Ежели не считать вонищи и грязищи, все сохранилось в том же виде, в каком было оставлено. Рваный платок Готы так и валялся на колченогом стуле, прихваченном в свое время с развалин Кьяулуна.
Не было никаких свидетельств того, что пленники проводили время именно здесь.
Следуя за цепью Копченого, я добрался до скрытой, замурованной перегородки, в которой обнаружил дыру. Стенка не устояла перед чьими-то терпеливыми усилиями. По ту сторону ее смрад оказался еще сильнее. Мне случалось видеть куда менее загаженные свинарники.
Пленники не слишком тщательно исследовали свою тюрьму. Моего маленького тайничка они не обнаружили. А вот кое-кто другой исследовал, обнаружил и нашел ему применение. В помещении за дырой был спрятан и самогонный аппарат Одноглазого, несколько жбанов с готовым продуктом и множество всякой хрени, видимо, считавшейся «сокровищами из разрушенного города». Во время ночных блужданий матушка Гота собрала немало хлама.
Первым делом я ухватил жбан и ковырнул пробку. В ноздри ударил запах плохо очищенного спирта. Я приложился к горлышку, и у меня чуть глаза на лоб не вылезли. Первачок Одноглазого – пойло не для слабаков. Однако я сделал еще один обжигающий горло глоток, а затем поднял лампу повыше, чтобы оглядеться по сторонам. Покидая эту нору, я оставил в тайнике кое-какие свои вещички, но не собирался тащить что-либо с собой за Врата Теней. В сущности у меня не было ничего ценного.
Однако за кучей хлама я приметил что-то завернутое в холстину, протянул руку и случайно задел локтем целый штабель уложенных набок глиняных бутылей.
Ага! Стало быть, Одноглазый намеревался сюда вернуться. Даже невежда вроде меня знает, что никто не станет оставлять бутылки с пивом в горизонтальном положении навечно.
От моего толчка бутыли стукнулись одна о другую, штабель раскатился, несколько бутылей расколошматилось, забрызгав и меня, и бункер чем-то пенистым. Подхватив одну из них, я опрокинул часть ее содержимого себе в глотку.
Неплохо, хотя малость перебродило.
– Эй! – откликнулся я на крик остававшегося снаружи Тай Дэя. – Со мной все в порядке. Я тут нашел сокровище Одноглазого.
Мои слова можно было понимать и в буквальном смысле – имелось в виду не только хмельное. Предмет, завернутый в драную рогожу, оказался не чем иным, как колдовским копьем. Одноглазый смастерил его во время осады Деджагора и позднее лишь доводил до ума. Одна только инкрустация, серебряная и золотая, стоила целое состояние.
Вот и еще одно доказательство того, что хренов колдун намеревался вернуться в это местечко. Он-то считал свою работу секретом, но я знал, как тщательно отделывал Одноглазый этот шедевр своего колдовского мастерства.
– А это что? – промолвил я вслух, приметив в рогоже еще какой-то предмет. Никак дерьмовый коротыш занимался не только копьем. Но нет, найденный мною предмет не являлся произведением Одноглазого. То был лук, лук со стрелами. Я не сразу признал его, ибо с тех пор, как видел это оружие в последний раз, прошло столько лет, что и думать противно. Я считал, что оно давным-давно утрачено. Однако именно этот лук Госпожа подарила Костоправу в те стародавние времена, когда она была Истинной Госпожой. У Костоправа всегда найдется в запасе какой-нибудь секрет. Неужто и исчезновение Одноглазого – его рук дело? Впрочем, Костоправ мог и не знать о луке.
Я прихватил копье, лук и столько глиняных сосудов, сколько уместилось в руках. Потом можно будет послать за пивком и Тай Дэя… Черт, руки у меня были заняты, и я не мог взять лампу. Но в конце-то концов, жил я раньше в этой норе или нет? Неужто не выберусь наружу без лампы? Да и через дверной проем проникал слабый свет.
Я уже малость окосел, а потому, перешагивая через Копченого, ехидно заметил:
– Не хотелось бы мне оказаться на твоем месте, пожарник хренов.
Копченый открыл глаза.
Я подскочил. Такого не случалось лет пять-шесть. Копченый таращился на меня, и вид у него был вовсе не дружелюбный.
Мне захотелось поскорее выбраться наружу и основательно хлебнуть пивка.
Тай Дэй освободил меня от части моей ноши, и в его руке тоже оказалась откупоренная бутыль. Пленники, за которыми он приглядывал, лежали на прежних местах, хотя у Нарайяна Сингха наверняка прибавилось свежих синяков.
– Куда, черт побери, запропастились все эти недоноски? – снова заворчал я. – У меня появилась работенка, но мы не можем взять да уйти, оставив без пригляду этих типов. От них впору ждать любой гадости.
Длиннотень, Ревун и Нарайян Сингх не желали оставаться в заточении.
Однако тишина беспокоила меня и по другой причине. Она могла означать еще одну попытку надрать задницу Душелову, которая вполне могла оказаться столь же безрезультатной.
Я видел, к чему привел устроенный Госпожой обстрел. Скалы размером с дома были прожжены насквозь, почти все деревья в ущелье превратились в уголья. Кое-где утесы оплавились, словно восковые свечи.
Но там не было никаких трупов, кроме вороньих. И никаких свидетельств того, что нам удалось доставить ощутимые неприятности Душелову или ее пленнице.
Живые вороны хохотали среди изувеченных скал.
Тай Дэй снова хмыкнул. В эти дни он был особенно разговорчив: иногда произносил аж по два предложения в час. Но сейчас у него не было нужды в словах. Он просто переложил бутылку в левую руку, а правой указал вперед.
Ага, вот и наши. Они возвращались с той стороны, где находилось ущелье Душелова. Интересно, какая нелегкая их туда понесла. Не верилось, что Костоправ двинул туда всю ораву из-за того, что Душелов цапнула меня на совещании, хотя он, наверное, и смекнул, в чем истинная причина моего припадка.
Зато он вполне мог сделать это, чтобы заполучить Дрему. Что и сделал.
– Где вы его нашли? – спросил я Ваше Сиятельство, ведшего под уздцы мула, запряженного в повозку, на которой лежал привязанный ремнем Дрема.
