Мы и пошли, но ему пришлось чуток задержаться, чтобы напялить наряд Вдоводела. Что позволило мне позаимствовать серую кобылку Тай Дэя и опередить его. Ненамного. Догнав меня, Костоправ хмуро покосился на клячу, но вопросов задавать не стал. Тай Дэй тоже увязался за нами, хотя ему пришлось рысить на своих двоих.
Он за мной не поспевал. Как, впрочем, и я за Костоправом. Если между Госпожой и Стариком имел место какой-то спор, к тому времени, когда я добрался до них, они уже поладили. Возможно, мне следует – разумеется, попозже – вернуться сюда с Копченым да поглазеть на их встречу. В настоящий же момент они вместе рассматривали высоченную белесую стену, прикидывая, как наилучшим образом использовать сложившуюся ситуацию.
– …боюсь, наш запас бамбука подходит к концу, – говорила Госпожа, – а между тем Длиннотень наверняка выпустит против нас Тени. Хотя бы один раз.
Разговор велся на таглиосском. Ей было все равно, слышат ли ее, а между тем ушей вокруг было предостаточно, включая Ножа, Лозана, а также Очибу и Зиндаба, генералов из числа наров. Ни один из этих людей не казался мне заслуживающим полного доверия.
Кроме того, вокруг во множестве вились вороны.
Они превратили развалины Кьяулуна в настоящий птичий базар. И то сказать, им было чем поживиться. Установившиеся холода сохранили для них трупы подданных Хозяина Теней.
Почти все солдаты швыряли в птиц камнями, но те научились уворачиваться. Я подозревал, что вскоре люди привыкнут к воронам настолько, что перестанут обращать на них внимание, а поговорить о важных делах, рассчитывая сохранить тайну, можно будет лишь под защитой чар, распугивающих птиц Душелова.
Кружившиеся птицы разразились тревожным карканьем. Все, кроме меня, пропустили это мимо ушей. Да и я насторожился лишь потому, что подумал об Одноглазом – уж не вздумал ли он проследить за нами?
И не учуял ли это кто-нибудь еще?
Невозможно сделать что бы то ни было, не оставив вовсе никаких следов. Но если кто-то научился распознавать эти следы… В один из хрустальных куполов угодило столько огненных шаров, что он загудел. Сначала то был лишь негромкий гул, но он нарастал и в конце концов превратился в оглушительный рев. Купол взорвался, разлетевшись на множество осколков и подняв облако пыли.
Взрыв произошел столь неожиданно, что даже Госпожа – и та на миг отвлеклась.
И в этот краткий миг контратаковал Длиннотень.
Невидимый гигант в тысячу футов ростом принялся топтать и пинать тяжеленными сапогами солдат, закрепившихся на стене Вершины и спешивших им на подмогу. Это застало Госпожу врасплох, хотя она совладала с растерянностью почти мгновенно. Люди, удерживавшие гребень, стремительно рассредоточились, но многие были сброшены вниз и нашли свою погибель. Вслед за ними полетели веревочные лестницы.
Силою магии Госпожа сумела остановить топот, но вот восстановить лестницы, а стало быть и связь, было выше ее сил. Длиннотень сделал удачный ход.
Весь остаток дня Костоправ оставался на той же позиции и наблюдал за ходом осады. Я торчал рядом с ним. Ничего особенного так и не произошло.
Когда мы наконец отправились назад, Костоправ заметил:
– Возможно, что в конечном счете это окажется небесполезным.
– Да. Если, конечно, сумеем сохранить наших ребят. Тех, кто остался внутри.
– Мы приложим все усилия…
Он с бешеной скоростью прокручивал в голове события дня. Они разворачивались не в соответствии с разработанным им сценарием, и теперь Костоправ пытался найти в таком повороте дел положительную сторону.
Ему было не до всяких мелочей, вроде того, почему я еду на кляче Тай Дэя, а мой свояк и вовсе трусит пешком.
Что заставило меня вспомнить о необходимости проверить, как обстоят дела у Дремы. Погода установилась не та, какой ожидал я, война шла не так, как ожидал я, а стало быть, и у Дремы дела могли обернуться самым неожиданным образом.
Ветер усиливался, колючие льдинки предвещали бурю.
– Кажется, метель будет что надо.
– Жаль, что она не началась с утра пораньше. Глядишь, мы бы уже сидели внутри, в тепле.
– Надеюсь, сегодняшняя метель будет последней за эту зиму.
– Кстати, напомнил. Как у нас с семенами для посева?
47
Буря не прекращалась долго. Пару раз я едва не потерялся по пути от своей норы до фургона Одноглазого или логова Костоправа. Вьюга принесла такую стужу, что Копченого, чтобы он не замерз, пришлось перенести к Костоправу. Солдаты страдали от холода, хотя в большинстве своем по собственной дурости – из-за того, что не позаботились об укрытии. Пленники предупреждали, что здешние зимы холоднее, чем где бы то ни было.
И снова мне приходилось испытывать радость совместного проживания с матушкой Готой.
Тай Дэй настоял на том, что в такую погоду ее нельзя оставлять снаружи, да и сам я с возрастом становился мягче. И потому согласился. Она вела себя непривычно. Большую часть времени помалкивала и ни во что не встревала. Помогала Тай Дэю ковырять мерзлую землю и выносить ее прочь, чтобы расширить нашу землянку. И за все время, пока я писал, не проронила ни одного бранного слова. Работала она усердно, правда, в этом отношении у меня и раньше не было к ней претензий. Я начинал нервничать из-за того, что она вела себя почти по-человечески. Хотя и не выказывала особого дружелюбия или любезности.
Правда, Костоправу повезло еще меньше, чем мне, – он делил свое обиталище с Одноглазым и Копченым. Мне же не повезло прежде всего в том, что при таком раскладе я почти не имел возможности блуждать с Копченым. А ежели мне с грехом пополам удавалось дорваться до этого, они не позволяли мне отсутствовать подолгу. Отпускали ровно настолько, чтобы можно было ответить на заранее заготовленные ими вопросы. Которыми – по их утверждению – у них не было времени заняться лично.
Костоправ с духом почти не гулял, зато ни вьюга, ни все ее последствия не могли помешать ему заниматься другими делами.
А там, на Вершине, Длиннотень проводил столь же долгие часы в обществе Ревуна. А если не обсуждал дела со своим союзником, то совещался с Нарайяном Сингхом.
Похоже, что теперь, обретя в лице Хозяина Теней чуть ли не друга, Сингх начал задирать нос. Что же до Дщери Ночи, то она была погружена в себя и совершенно не замечала происходящего вокруг.
На территории крепости продолжались стычки. Я едва ли не завидовал нашим ребятам, оказавшимся в этой ловушке. Правда, они тряслись от страха, но зато не дрожали от холода, да и добывать еду им по большей части удавалось.
Снегопад не прекращался три дня. Суровые ветры не ослабевали. Я начинал беспокоиться, хватит ли нам дров. Снегу навалило столько, что ходить стало почти невозможно. Мастерить лыжи или снегоступы никто не умел. Похоже, во всей армии, кроме меня и троих-четверых парней из Старой Команды, никто и слыхом не слыхивал о лыжах.
