Мой оптимизм пошел на убыль. Теперь, когда дорогу заняли солдаты, наше движение волей-неволей замедлится. Судя по верстовым столбам, до Рокового Перелеска оставалось совсем немного, но все же для нас это было несколько часов пути. Повозка и животные будут долго тащиться по грязной, неровной земле.
Я начала оглядываться в поисках местечка, где можно было бы укрыться от дождя, хотя, насколько мне помнилось по прошлым временам, здесь с этим было непросто. Не помог и дядюшка Дой, когда я спросила его об этом. Он сказал:
– Сам Перелесок – вот единственное серьезное укрытие, которое можно найти поблизости.
– Нужно послать кого-нибудь на разведку.
– Почему это тебя так волнует?
– Мы имеем дело с Обманниками.
Я промолчала о том, что наша встреча со Слинком и его группой из Семхи должна была произойти именно там. Дою совсем не обязательно нужно это знать. Да и Слинк мог запоздать, если ему придется увертываться от армии Могабы и патрулей.
– Я могу пойти. Мое отсутствие ни у кого не вызовет интереса.
– Возьми с собой Лебедя. Он – наше самое слабое звено с точки зрения возможного предательства.
С Радишей тоже риск был немалый, хотя до сих пор она не проявляла склонности поднять крик, взывая о помощи. Однако Речник все время держался поблизости и, в случае чего, мог схватить ее за горло.
Что-что, а глупой ее не назовешь. Если она и собирается предать нас, то решится на это лишь в том случае, если у нее будет шанс уцелеть.
Никто не обратил внимания, когда дядюшка Дой и Лозан Лебедь исчезли. Дядюшка Дой не стал брать с собой Бледный Жезл. Я подошла к Речнику и Радише.
– Сейчас эта местность гораздо лучше разработана, – заметила я.
Во времена моей юности пространство между Таглиосом и Годжей по большей части представляло собой пустыню. Селения были маленькие, бедные и жили за счет крошечных полосок обработанной земли. В те дни тут не было самостоятельных хозяйств. Теперь, напротив, они виднелись повсюду. Их основали уверенные в себе, независимо мыслящие ветераны или те, кто сбежал из мест, где земля была исковеркана, потому что долгое время находилась под пятой Хозяев Теней. Новые хутора тянулись вдоль дороги сразу же за полосой отчуждения. Кое-где они даже мешали сойти с дороги.
Солдат, направляющихся на север, оказалось около десяти тысяч, не считая обоза, который следовал позади.
Вполне достаточно, чтобы занять дорогу на мили и мили. Вскоре стало ясно, что нам не удастся добраться до Рокового Перелеска не только до дождя, но, может быть, и до наступления сумерек.
Будь у меня выбор, я меньше всего хотела бы оказаться поблизости от этого места в темноте. Я уже бывала тут ночью, много лет назад, когда принимала участие в рейде Отряда, целью которого было захватить Нарайяна и Дщерь Ночи. Тогда мы перебили почти всех, кто был с ними, но эти двое ускользнули. Мне запомнились лишь страх, и холод, и ужасное ощущение, точно Перелесок имел собственную душу, даже более чуждую, чем душа паука. Мурген как-то сказал, что находиться тут ночью так же скверно, как оказаться втянутым в один из снов Кины. Находясь в нашем мире, Перелесок таил в себе заразу чего-то совершенно чужеродного.
Я попыталась расспросить Нарайяна об этом. Почему его предшественники почитали именно Перелесок как свое самое святое место? Как его отличали от других перелесков в те времена, когда воздействие человека на лицо земли было существенно меньше?
– Почему это тебя интересует, летописец? – Мой интерес явно показался Сингху подозрительным.
– Потому что я по природе своей любопытна. Разве тебе никогда не бывало интересно, каково происхождение некоторых вещей и почему люди поступают так или иначе?
– Я служу богине.
Я молчала, выжидая. Без толку. Очевидно, он полагал, что этим все сказано. Как человек религиозный, я могла понять его, хотя такой ответ меня и не удовлетворил.
Я возмущенно фыркнула, Нарайян самодовольно улыбнулся.
– Она реальна, – сказал он.
– Она – это тьма.
– Следы ее деятельности можно заметить вокруг нас каждый день.
Неправда.
– Это не так. Другое дело, если она когда-нибудь обретет свободу. Вот тогда, я думаю, мы их и в самом деле увидим. – Внезапно эта дискуссия вызвала у меня ужасно неприятное чувство. Втянувшись в нее, я как бы признавала факт существования другого бога, не моего, что, как утверждает моя религия, невозможно. – Нет Бога кроме Бога.
Нарайян снова самодовольно улыбнулся.
Могаба в свое время сделал для меня одно-единственное доброе дело. Предоставив меня самой себе, он дал мне возможность заняться суровой и обременительной умственной гимнастикой, которая, тем не менее, помогла мне переосмыслить Кину как падшего ангела, заброшенного туда, где ей самое место – в преисподнюю. Я поняла, что это, возможно, и в самом деле так. Многие элементы мифа о Кине не противоречили догматами единственной подлинной религии. И я занималась этой религиозной акробатикой достаточно изящно, чтобы вызвать восхищение у учителей моего детства.
Сам Могаба со своим штабом разместились на расстоянии примерно трех четвертей от хвоста колонны. Удивительно, но Великий Генерал ехал верхом. Прежде он никогда не садился на коня. Еще удивительнее, однако, было то, на каком именно коне он скакал.
На одном из тех созданных с помощью колдовства черных жеребцов, которых Отряд привел с собой с севера. А я-то думала, что из них уже никого не осталось в живых. Мне не приходилось видеть ни одного со времен Кьяулунской войны. А этот был не только цел и невредим, но и находился в великолепном состоянии. Несмотря на свой возраст. Он выглядел так, словно поход нагонял на него скуку.
– Не стой, разинув рот, – одернул меня Речник. – У людей просыпается любопытство, если они вызывают любопытство у других.
– Думаю, ничего страшного не случится, если мы немного поглазеем. Могаба наверняка считает, что заслуживает этого.
Могаба от макушки до пят выглядел Великим Генералом и могущественным воином. Высокий, великолепно сложенный, с хорошо развитой мускулатурой, прекрасно одетый, на холеном, ухоженном коне. Но серебряная пыль в его волосах делала свое дело – он выглядел старше, чем при нашей первой встрече, сразу после того, как Отряд освободил Джайкур от Грозотени. Тогда Могаба предпочитал брить голову. В данный момент он явно пребывал в хорошем настроении, что, насколько я помню, было совершенно нехарактерно для него в прошлые времена. Тогда все его замыслы пошли прахом, потому что Капитан, точно шмель, кружил вокруг и сводил на нет все его усилия.
Когда Великий Генерал поравнялся с нами, его конь внезапно испуганно фыркнул и встряхнул головой, как если бы перед ним пробежала змея. Могаба выругался, хотя никакой опасности свалиться не возникло.
Небеса разразились смехом. Белая ворона упала сверху прямо позади коня и вцепилась лапами в перекладину шеста, который нес личный знаменосец Великого Генерала.
